Машины зашумевшего времени
Шрифт:
Другой возможной, но во многом «вытесненной» в 1920-е годы семантической функцией монтажа было представление мира как игры, не имеющей ни начала, ни конца. Монтажная техника в рамках такой концепции приобретала черты хаотичной, спонтанной, импровизированной деятельности. Такой подход к монтажу был свойствен А. Крученых, в том числе в его домашних самодельных книгах [373] . Нарочитая импровизированность заметна и в коллажах А. Родченко к поэме В. Маяковского «Про это». Но в целом этот мотив, весьма распространенный в советской культуре 1920-х годов [374] , редко связывался с монтажами или коллажами.
373
Бобринская Е. Русский авангард: границы искусства. М.: Новое литературное обозрение, 2006. № 3. С. 30–41.
374
Паперный В. Культура Два. С. 239–240.
Почему эта ассоциация
…Намерением [автора] было, очевидно, высказать антипатриотическую декларацию, но понятно, что нет ничего антипатриотического ни в отдельно взятых первых двух строчках, ни в третьей строчке самой по себе. Антипатриотическое чувство выражено исключительно при помощи их соединения» [376] .
375
«Первые две строки представляют собой цитату из стихотворения Сэмюэля Фрэнсиса Смита „Америка“; последняя строка — из детского стишка [Огдена Нэша]». — Примеч. А. Д. Шмелева, переводчика статьи.
376
Уилрайт Ф. Метафора и реальность / Пер. с англ. А. Д. Шмелева // Теория метафоры / Сост., ред., вступ. ст. Н. Д. Арутюновой. М.: Прогресс, 1990. С. 88. Замечу, что, конечно, для понимания этих строк важно помнить продолжение хрестоматийного стихотворения Нэша: «Higgledy piggledy, my black hen, / She lays eggs for gentlemen. / Gentlemen come every day / To count what my black hen doth lay…» («Шаляй-валяй, моя черная курочка, / Она откладывает яйца для господ, / Господа приходят каждый день, / Чтобы подсчитать, сколько откладывает черная курочка…»).
Внешне это стихотворение выглядит импровизацией, даже дурашливой игрой.
В СССР такой подход был табуирован в культуре так же сильно, как и прямые антибольшевистские высказывания, — он дискредитировал не только верховную власть страны, но и культ политических «больших идей», сложившийся в России еще в XIX веке. Наиболее последовательно это табу нарушили обэриуты — едва ли не первая в русской культуре поставангардная группа, чья эстетика была основана на критике использования повседневного и литературного языка. Однако, поскольку монтаж был общим языком советской культуры конца 1920-х, когда формировалась эстетика обэриутов, они подвергли критике и его — отчетливо понимая его модернистскую генеалогию. Так, например, рассказ Даниила Хармса «Связь» (1937) состоит из нумерованных фраз, как «Симфония 2-я» Андрея Белого [377] , и по внешним признакам выглядит монтажной прозой. Хармс показывает, что разорванный мир в действительности является внутренне глубоко связным, вот только взаимообусловленность событий, окружающих человека, для него или для нее непостижима, по своей природе абсурдна и не обусловлена никакими общеисторическими причинами.
377
Проблема влияния Белого на Хармса впервые поставлена Валерией Симиной: Симина В. Хармс и Белый: Предварительные замечания // Литературное обозрение. 1995. № 9/10. С. 52–53. См. также: Кобринский А. А. Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда: В 2 т. Т. 1. М., 2000.
2. Один скрипач купил себе магнит и понес его домой. По дороге на скрипача напали хулиганы и сбили с него шапку. Ветер подхватил шапку и понес ее по улице. 3. Скрипач положил магнит на землю и побежал за шапкой. Шапка попала в лужу азотной кислоты и там истлела. 4. А хулиганы тем временем схватили магнит и скрылись. 5. Скрипач вернулся домой без пальто и шапки, потому что шапка истлела в азотной кислоте, и скрипач, расстроенный потерей своей шапки, забыл пальто в трамвае. 6. Кондуктор того трамвая отнес пальто на барахолку и там обменял на сметану, крупу и помидоры. 7. Тесть кондуктора объелся помидорами и умер. Труп тестя кондуктора положили в покойницкую, но потом его перепутали и вместо тестя кондуктора похоронили какую-то старушку. 8. На могиле старушки поставили белый столб с надписью: «Антон Сергеевич Кондратьев». […] 19. И вот они едут поздно вечером по городу: впереди — скрипач и сын хулигана, а за ними вагоновожатый, бывший кондуктор. 20. Они едут и не знают, какая между ними связь, и не узнают до самой смерти [378] .
378
Цит. по: Хармс Д. Связь // Хармс Д. Полет в небеса. Стихи. Проза. Драмы. Письма / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и примеч. А. А. Александрова. Л.: Советский писатель, 1991. С. 500, 502.
Такие построения, говоря формалистским языком, остраняют и эстетику монтажа, и идею случайности. Из-за того что советский
Глава 4
Эпическое полифоническое политическое искусство:
монтаж как мост между советской культурой и радикальными западными движениями
Монтаж в литературе 1930-х: развитие эпических форм
Некоторые европейские и американские модернисты в 1930-е годы сохранили интерес к специфически монтажной стилистике, а именно — те, кто воспринимал переживаемое время как переходное, — например, Дж. Дос Пассос, Б. Брехт, А. Дёблин, К. Чапек, Э. Паунд. Своеобразную параллель на территориях тоталитарных государств им составляли С. Эйзенштейн и Лени Рифеншталь. Вероятно, по мере нарастания катастрофических тенденций в европейской и мировой политической жизни монтаж представлялся им все более подходящим методом для выражения ситуации исторической неопределенности. В завершающем трилогию «США» романе Дос Пассоса «Большие деньги» монтажные принципы даже заметнее, чем в предыдущих двух частях этого цикла, — на что тогда же обратил внимание критик Хорэс Грегори [379] . Таким образом, Дос Пассос форсировал применение этих принципов в то время, когда эксплицированные формы монтажа все более теряли популярность в кино и изобразительном искусстве.
379
Gregory H. Dos Passos Completes His Modern Trilogy // New York Herald Tribune Books. 1936. 9 August. Цит. по: John Dos Passos: The Critical Heritage / Ed. by B. Maine. New York; London: Routledge, 1988. P. 135.
Среди последователей эстетики монтажа в 1930-е были и такие, кто, как К. Чапек и Дж. Дос Пассос, не представлял себе ясно траектории переживаемых исторических изменений. См., например, нарочито «агностицистский» финал сатирического фантастического романа-антиутопии Чапека «Война с саламандрами» («V'alka s mloky», 1936):
— […] Саламандры погибнут.
— Все?
— Все до одной. Это будет вымерший род. От них останется только старый энингенский отпечаток Andrias’a Scheuchzeri.
— А что же люди?
— Люди? Ах да, правда… Люди… Ну, они начнут понемногу возвращаться с гор на берега того, что останется от континентов; но океан еще долго будет распространять зловоние разлагающихся трупов саламандр. Постепенно континенты опять начнут расти благодаря речным наносам; море шаг за шагом отступит, и все станет почти как прежде.
Возникнет новый миф о всемирном потопе, который был послан Богом за грехи людей. Появятся и легенды о затонувших странах, которые были якобы колыбелью человеческой культуры; будут, например, рассказывать предания о какой-то Англии, или Франции, или Германии…
— А потом?
— Этого уже я не знаю… [380]
380
Цит. по изд.: Чапек К. Война с саламандрами / Пер. с чешск. А. Гуровича / Чапек К. R. U. R. Средство Макропулоса. Война с саламандрами. Фантастические рассказы. М.: Мир, 1966. С. 522–523.
Джон Дос Пассос по убеждениям был социалистом, но в 1937 году отошел от прежних убеждений и просоветских симпатий. Он стал резко критиковать сталинский режим за политические репрессии и вмешательство в гражданскую войну в Испании. Непосредственной причиной трансформации его мировоззрения стало исчезновение на контролируемой республиканцами территории Хосе Роблеса Пасоса, его друга, переводчика его романов на испанский и левого активиста [381] .
Тем не менее Дос Пассос и в свой «социалистический» период был критиком капитализма, но не сторонником насильственного переворота. Например, в трилогии «США» Дос Пассос пишет о том, что американскому обществу угрожают социальные «ураганы», но не революции, к которой эти «ураганы» могут его привести. Первому роману трилогии, «42-я параллель», предпослан эпиграф из «Американской климатологии» Э. У. Ходжинса. Пол Жиль предполагает, что, возможно, такой книги не существовало и текст придуман самим Дос Пассосом [382] .
381
Точные обстоятельства гибели Роблеса Пасоса неизвестны до сих пор. Наиболее правдоподобная версия состоит в том, что его похитили и убили агенты советского НКВД или республиканских спецслужб, так как Роблес был переводчиком высокопоставленного советского разведчика и военного консультанта республиканцев Яна Берзиньша (1889–1938) и слишком много знал о советском вмешательстве в испанскую гражданскую войну.
382
Giles P. The Global Remapping of American Literature. Princeton: Princeton University Press, 2011. P. 130.
Эти ураганы — предмет неиссякаемого интереса всех исследователей американской метеорологии, и много труда было потрачено на различные гипотезы о законах, ими управляющих. Некоторые из этих законов, в частности те, которые определяют их внешние признаки и главные направления, могут считаться вполне установленными; основные проявления их настолько очевидны и так часто повторяются, что самое несовершенное наблюдение не могло не привести к некоторым выводам… [383]
383
Цит. по изд.: Дос Пассос Д. 42-я параллель / Пер. с англ. И. Кашкина // Дос Пассос Д. Собр. соч.: В 3 т. Т. 2. М.: Литература, 2000. С. 6.