Маска Зеркал
Шрифт:
"Альта Рената очень хороша в этой игре". Голый палец Сибилят провел по губам Джуны, когда они разошлись в знак протеста, теплый, сухой и ужасно отвлекающий. "Только подумай. Ни с того ни с сего к твоей матери приезжает кузина, о существовании которой ты даже не подозревала. А потом, пока твоя мать решает, что с этим делать, Рената идет в "Глорию" и устраивает спектакль. Она делает что-то немного смелое — рукава, разговор с Варго — она делает себя интересной. А такой интересный человек — это не тот, кого твоя мать может просто утопить в глубине".
Ее слова лились непрерывным
"И это только начало. Теперь, когда сцена подготовлена, ей пора налаживать связи с влиятельными людьми". Палец Сибилят соскользнул с губ Джуны. "Я не знаю, что она планировала на ту ночь, когда Рук напал на Меззана, но она, как ни странно, быстро вышла вперед и столкнулась с вооруженным незнакомцем. И — снова — сделать себя центром сплетен и восхищения". Ее перчатка опустилась на колени Джуны.
"Но…" Джуна прикоснулась к перчатке, обращаясь к ней так, словно убедить нужно было не Сибилят, а шелк с вышивкой. "Да, она сделала эти вещи. Но это не значит, что все было рассчитано, как ты говоришь. А даже если и так… Люди, которые хотят нравиться, делают приятные вещи. Что в этом плохого?"
"Почему она хочет нравиться людям?" Сибилят подняла затекшую руку Джуны и начала снимать с нее перчатку. "Люди, которые честны в своих желаниях — такие, как ты, — честно говорят о том, чего они хотят. Рената сказала, что хочет примирения, но она и пальцем не пошевелила, чтобы это произошло. Я подумала, что, может быть, она хочет быть в вашем реестре, но если это так, то она в этом не призналась. Ты думаешь, что она хочет Леато — но если это так, то где же страсть?"
Ее голые пальцы переплелись с пальцами Джуны. Возможно, это был самый минимальный контакт плоти с плотью, который когда-либо видела эта комната, но от прикосновения теплой кожи Сибилят к ее собственной у Джуны перехватило дыхание. Она молилась, чтобы никто не вошел и не увидел их.
Сибилят притянула ее к себе за соединенные руки. "Альта Рената очень хорошо умеет узнавать, чего хотят другие люди, и использовать это. И я беспокоюсь, потому что совсем не ясно, чего она хочет".
Голос Джуны был шепотом. "Может быть, она хочет именно этого. Просто быть здесь — жить здесь. Подальше от матери".
Сибилят погладила большим пальцем нижнюю губу Джуны и сказала: "О, птичка. Послушай издалека. Богатая сетеринская дворянка, обладающая красотой и умом Ренаты, решает поселиться в Надежре, только чтобы уехать от матери? Как будто нет сотни мест, которые предпочла бы такая женщина, если бы свобода была ее единственной целью".
Места без семьи. Джуна попыталась сформулировать аргумент, чтобы опровергнуть слова Сибилят. Но голова словно кружилась, и каждый раз, когда она открывала рот, чтобы заговорить, очередное прикосновение к губам заставляло слова снова улетучиваться.
"Я слышала истории о твоей тете Летилии. Она была манипулятором и эгоисткой, умела скрывать свою жестокость достаточно долго, чтобы заставить людей полюбить ее". Прижавшись щекой к щеке
Это прозвучало как удар ледяной воды. Джуна моргнула, не понимая — не желая понимать — Сибилят. Затем на глаза навернулись слезы, обжигающе горячие. "Ты… но…"
Сибилят всегда была добра к ней. Даже более чем добра, иногда… до такой степени, что Джуна, не позволяя себе думать об этом прямо, задавалась вопросом, а не было ли между ними чего-то большего. Но теперь слова Сибилят вырвали это наружу, и унижение потекло по жилам Джуны.
Сибилят не отвела глаз. Она расцепила их руки и осторожно натянула на Джуну перчатку. "Прости меня, птичка, — сказала она хриплым голосом. Она надела и свою перчатку, с трудом вставляя пальцы на место. "Твои мать и брат слишком опекают тебя. Ты должна знать, что за человек она, что за человек я, чтобы ты могла защитить себя".
Джуна не давала слезам пролиться. "Все, что ты делала — не только сейчас, но и с тех пор, как я тебя знаю, — ты говорила мне не доверять ей".
Сибилят наконец подняла глаза, и выражение ее лица стало виноватым. "Пусть боги утопят меня в реке. Джуна, ты знаешь меня лучше. Иди сюда, птичка". Она обняла Джуну и притянула ее к себе. "Я беспокоюсь только о тебе".
Сдавшись, Джуна позволила себе прижаться к Сибилят. Кислота смущения начала исчезать. "Из-за Ренаты. Но я думаю, что ты ошибаешься насчет нее. Не то чтобы она не делала того, что ты сказала, и, может быть, даже по этим причинам, но… Она вернула матери кольцо, которое украла Летилия, и это сделало мать такой счастливой. Даже если она сделала это, чтобы понравиться нам, если это хорошо для всех, что в этом плохого?"
Джуна не привыкла побеждать в спорах с друзьями брата — все они были старше и опытнее, — но после минутного молчания Сибилят расслабилась и стала гладить Джуну по волосам. "Может быть, ничего. Может быть, мне просто кажется, что я смотрю в темное зеркало. Она вернула кольцо? Полагаю, оно было дорогим".
"Наверное, да. Но важна была сентиментальная ценность. Оно принадлежало моей бабушке".
"Это было… очень мило с ее стороны". Пауза сказала то, чего не сказала Сибилят: что доброта может быть и расчетливой. "Летилия украла много вещей, когда уезжала? Интересно, куда они все делись?"
Джуна пожала плечами. "Сомневаюсь, что нам удастся вернуть все остальное. Возможно, у Ренаты есть еще несколько вещей, но я не думаю, что матушка прикажет ей открыть шкатулку, чтобы мы ее обыскали. Кольцо — единственное, чего маме действительно не хватало".
"Да, но эти вещи принадлежали вашей семье. Если Рената хочет сделать то же самое, она не должна сдерживаться". Сибилят застонала и села прямо, вытягиваясь из неудобной позы, в которую постепенно погрузилась. "А если я хочу, чтобы Леато не вызвал меня на дуэль, надо возвращаться. Сплетникам будет все равно, что мы просто держались за руки, а Леато будет знать, что…" Она прикусила губу, чтобы не выдать себя.
"Это?" Джуна подтолкнула ее.
Прикушенная губа сменилась слабой улыбкой. "Что я хочу большего".