Маска Зорро
Шрифт:
Керолайн вздохнула еще раз и поднялась со своего места:
– Перед смертью не надышишься. Лучше тоже вздремну.
– Ладно, я тогда почитаю в библиотеке.
– Разбуди меня через час.
– Хорошо.
Так прошла еще неделя. Керолайн уже начинало казаться, что она родилась как минимум в Испании, а в Англии оказалась, как и Изабелла, по иронии судьбы…
Уроки испанского были длинною в день и продолжались даже во сне, потому что девушкам снилось, что они говорят по-испански, пишут на испанском, читают на испанском, поют испанские песни, танцуют испанские
У девушек была только одна возможность отдохнуть – сбежать на кухню и заняться приготовлением очередной трапезы, поэтому Изабелла за последнюю неделю, дабы хоть немного отвлечь свой истерзанный разум, почти не подпускала Керолайн к этому процессу и полностью оккупировала кухонные столы и плиту. Впрочем, фрейлина была совершенно не против. Выжатая после уроков своего трубадура, словно лимон, она растекалась по креслу рядом с кухонной дверью и, одним глазом отслеживая действия своей принцессы, апатично раздавала ей указания. Изабелла же, напротив, носилась по кухне, словно ужаленная, и выпытывала из своей вяло сопротивляющейся подруги самые сложные рецепты. В целом, если бы они провели в таком режиме еще две-три недели, то Изабелла вполне смогла бы сравняться в кулинарном мастерстве со своей наставницей, потому что уже приблизилась к ней настолько, что Линарес практически перестал различать смену поваров.
Вот и сейчас, доедая буквально таявшую во рту индейку, он не преминул отметить прекрасный ужин.
Надо заметить, что Рикардо был очень справедлив и всегда равно как указывал на промахи, так и хвалил за достижения, поэтому Кери удалилась на кухню с горой опустошенной посуды красная, как морковь, после восторженного замечания молодого человека о ее преподавательских способностях. Изабелла, в свою очередь, тоже была осыпана комплиментами относительно своих кулинарных успехов и, наверное, так и ушла бы сегодня в свою спальню в невероятно приподнятом расположении духа, если бы Рикардо и Керолайн независимо друг от друга и с разницей в десять минут не посетовали на то, что Зорро не попробовал столь изысканное блюдо...
Они вновь непреднамеренно напомнили ей о его отсутствии и о том, что она снова не знала, когда он вернется...
– Через пятнадцать минут выходим на улицу, – раздался голос Рикардо. – Весь учебный материал берем с собой.
Кери медленно осела в свое кресло:
– Давай сделаем вид, что заболели? – прошептала она.
– Обе одновременно?
– Да.
– И чем?
– Чем угодно...
– Потом хуже будет.
– Хуже уже не будет...
– Соберись.
– Не могу... Давай скажем, что решили устроить на кухне
– Здесь и так все блестит.
– Тогда в комнатах?
– Там тоже полный порядок.
– Ну, придумай что-нибудь, он же твой брат, ты должна знать, как его отвлечь.
– По-моему, ты провела с ним намного больше времени, чем я, и тебе он уступит гораздо скорее.
– Не получается, – чуть не плача, простонала фрейлина. – Он ужасно строгий. Вот Зорро бы тебе уступил, если бы ты попросила.
– Именно поэтому, он тогда встал на сторону Рикардо и присоединился к проведению контрольной, – хмыкнула Изабелла.
– Это потому, что я была рядом. А если бы ты наедине попросила его о чем-нибудь, он бы сделал это.
– С чего ты взяла?
– Ну, потому что он тебе все прощает.
В груди внезапно разлилось давящее чувство одиночества.
– Тебе так кажется, – дрогнувшим голосом возразила Изабелла.
– Ничего не кажется, – фыркнула Кери.
– Лучше подавай тарелки. Через пятнадцать минут надо быть на улице.
Фрейлина откинулась на спинку кресла.
– Может, все-таки заболеем?
– Не сработает.
– Обморок?
– Не поверит.
– Уборка?
– Везде порядок.
– Готовка?
– Только что обедали...
– Может, сбежим в лес?
– Найдет.
– Еще дальше?
– Догонит.
– Ну, Изабелла, – заныла Керолайн.
– Иди, проси его. Наедине.
– Он мне за отлынивание еще дополнительный экзамен устроит.
– Тогда подавай тарелки.
– Вот уж семейка, – прошипела Кери.
– Я пошел! – донесся из коридора голос Рикардо. – Подготовлю место. У Вас десять минут.
– Хорошо! – крикнула фрейлина в сторону двери.
– И фрукты прихватите, – засунулся Линарес на кухню, навьюченный как верблюд.
– Хорошо.
– Десять минут!
– Хорошо...
Изабелла в очередной раз оставила свою подругу, впавшую после интенсивного урока в спячку, наедине с ее подушкой и одеялом и выбралась на полчаса в библиотеку. Она уже чувствовала столь желанное ею состояние дремоты и только ждала подходящего момента, чтобы собрать волю в кулак и выбраться из ее любимого кресла.
Тепло бархатной ткани почему-то напомнило ей тепло его тела... и она никак не могла заставить себя отказаться от этого ощущения.
Кери сказала сегодня, что он все ей прощает. Что она могла попросить у него что угодно и он сделал бы. Что он ни в чем ей не отказывает... Почему? Это было плодом романтического воображения ее подруги или, может, правда...
Изабелла вздрогнула от неожиданной мысли и открыла глаза. Что за глупости? Она попыталась отмахнуться от неправдоподобных образов и резко встала с кресла.
Можно было найти с десяток причин, по которым она оказалась под его покровительством.
Он дал слово ее отцу, он в ответе за нее перед ее братом и матерью, он защищает ее как высокопоставленную гостью Калифорнии, ему необходимо очистить свое имя, на которое все равно пала тень после истории с Клубом... В конце концов, он всего лишь выполняет поручение своего заокеанского друга... Девушка открыла дверь библиотеки и встала на пороге.
Его участие в ее жизни носит исключительно политический и социальный характер.