Маска Зорро
Шрифт:
Линарес, на свою голову зашедший проверить обстановку, еще долго припоминал Керолайн эту сцену. Она никогда не сидел перед ним на кровати на коленях и не кормила его с ложечки, преданно заглядывая в глаза и упрашивая съесть еще хоть капельку.
Впрочем, сегодня вообще был не его день. Манимый сладостными ароматами, он попытался зайти на кухню, но был встречен таким ожесточенным рычанием своей музы, что выскочил оттуда, как ошпаренный, и мог только издалека печально наблюдать за тем, как Изабелла, сбиваясь с ног, таскала на второй этаж бесконечные тарелки и подносы. Это был жесточайший удар по его самолюбию – его оставили без еды и без внимания.
– Скушал шашлычок? – с придыханием спросила Кери, перенимая очередную опустошенную тарелку.
– Да, – с идентичным блеском в глазах отозвалась Изабелла, подхватывая блюдо с овощами и отмеренными словно по линейке кусочками копченой рыбы.
– Когда можно раскладывать десерт?
– Начинай.
И Изабелла снова скрылась на втором этаже.
Испытания же ее брата на этом не закончились. Выглянув из кухни, фрейлина поманила его на заветную территорию. Окрыленный Линарес впорхнул к столам, уставленным тарелками, и тут же столкнулся с ножом и миской. Кери, занятая взбиванием крема, заставила Рикардо собственноручно снимать шкурки со всех овощей и фруктов, чтобы получить нежнейшее угощение… Эту ночь молодой человек запомнил надолго.
Часы пробили три раза, когда Изабелла заканчивала кормить своего покровителя. Она все еще сидела перед ним на коленях, умоляя скушать последнюю виноградинку или кусочек медового персика. Керолайн домывала внизу остатки посуды, отвергнутый и униженный Линарес страдал в главном зале с крохотной лапкой перепавшей ему индейки. Дон Алехандро и дон Ластиньо, в первые же минуты вызвавшие дона Марка и получив от него радостное подтверждение того, что жизнь Зорро теперь находилась вне опасности, позволили себе разойтись по спальням и ненадолго прилечь, настрого наказав Изабелле не переутомлять молодого человека и уйти из его комнаты сразу же после ужина.
– Надо было пеньюар надеть, – бросила фрейлина, забирая блюдо из под фруктов и возвращаясь к протиранию тарелок.
– Кери!
– Думаю, он намного быстрее пошел бы на поправку от такого зрелища.
– Керолайн!
– Ну а что он без дела в шкафу висит?
– Все, я ушла, – фыркнула Изабелла, забирая с собой два полных стакана воды.
– Может, сходить за ним в соседний дом? Еще не поздно! – донеслось с кухни.
Ощущение всеобщего облегчения витало по дому словно аромат тончайших духов, дав возможность всему населению гасиенды, наконец, вздохнуть полной грудью и расправить онемевшие плечи.
Изабелла в двадцатый раз за ночь поднялась по лестнице и вошла в спальню.
– Я принесла воду, – произнесла она, направляясь к ближайшим подсвечникам, чтобы задуть свечи. – Завтра утром придет сеньора Розалинда. Но не слишком рано, чтобы Вы могли выспаться.
Она потушила несколько светильников и поставила бокалы на стол, решив поплотнее задернуть шторы от яркого утреннего солнца.
Что-то было не так, только она не могло понять что…
– Рикардо сказал, он будет внизу, поэтому я, на всякий случай, могу оставить дверь открытой. – Она потянулась к бокалам с водой. – Он услышит Вас, если Вам что-то понадобится. – Девушка задвинула ногой неровно стоящий стул и повернулась к кровати. – Вы не против?
На раскрытых белых простынях никого не было…
====== Часть 3. Глава 12 ======
– На мой взгляд,
Изабелла промолчала.
– Спать хочешь? – решила не продолжать болезненную тему фрейлина.
– Нет, честно говоря.
– Может, в сад? Подышать минут пятнадцать перед сном.
Подруга кивнула.
Керолайн незаметно вздохнула еще раз и, достав последнюю шпильку из темной густой гривы, направилась в сторону шкафа за теплыми накидками.
С момента последней встречи Изабеллы и Фионы в ту страшную ночь прошло около двух недель. А шесть дней назад корабли английского флота отправились к себе на родину, увозя с собой Фиону, королевских советников, сэра Ричарда и весь британский двор…
Это было очень тяжелое время для дома губернатора. Дон Алехандро, сэр Генри и сэр Ричард проводили дни и ночи в кабинете главной гасиенды Калифорнии, по сто и по тысяче раз меняя и согласовывая информацию, которую дон Алехандро представит населению Эль Пуэбло, а сэр Ричард и сэр Генри увезут с собой на Туманный Альбион. Они писали тексты, вычеркивали строчки за строчками, отказывались от недавно принятых решений и начинали все заново. Очень… очень много подробностей должно было остаться на этой стороне света и никогда не достичь английского дворца. Речь сэра Ричарда и сэра Генри должна была быть выверена до вплоть до слога, включая взгляды и интонацию. И это делалось не только для исключения каких бы то ни было подозрений в случае непредвиденных расхождений в их докладах, но и для максимально возможного смягчения удара по сознанию монарших родителей…
А после того, как уже поздно ночью сэр Генри уходил из гасиенды и увозил с собой в крепость сэра Ричарда, последний через час или два тайно возвращался обратно и обсуждал с доном Алехандро и доном Ластиньо то, что было известно только им троим… О настоящем имени и происхождении своей самой младшей принцессы британский двор не должен был узнать никогда, но Георга III и его супругу следовало осведомить о судьбе их приемной дочери настолько полно и безболезненно, насколько это было возможно.
Что касается населения Эль Пуэбло и его оповещения о возвращении соотечественницы на родину по прошествии тринадцати лет – этим губернатор и его помощник собирались заняться спустя некоторое время, когда слухи о странной задержке венчания Изабеллы и Диего де Ла Вега станут совсем невыносимыми.
На данный же момент все, что было официально объявлено калифорнийской публике в главном зале крепости на следующий день после отбытия английских кораблей, являлось информацией о том, что на жизнь Изабеллы покушалась одна из фрейлин британского двора по давним личным мотивам, которые она так никому и не раскрыла и увезла с собой в Британию, а Фиона узнала про заговор и в последний момент настигла предательницу. Поэтому в ту ночь она и оказалась сначала в Пещерах, а потом в карете.
Таким образом, имя Фионы осталось незапятнанным, чтобы не увеличивать и без того огромную тень на короне Британской империи.
Что касалось страшных криков Керолайн в адрес Шарлотты, их объяснили тяжелейшими переживаниями и серьезным моральным срывом, обусловленным минувшими событиями.
Имя убийцы так и не называлось из политических соображений, но на него списали все, что было возможно, вплоть до щекотливых слухов о том, что заказчик нападения разбойников на первом балу, был отдаленно похож на Зорро…