Маскарад (Плоский мир)
Шрифт:
Желтый кларнет в оркестре - это к несчастью, и не спрашивайте меня почему. А если представление еще до своего окончания вдруг прервалось - хуже этого и быть не может. Лучше разбить тысячу зеркал или несколько месяцев просидеть под лестницей.
За спиной Зальцеллы Уолтер аккуратно положил в ведерко последний кусок угля и тщательно обмел его щеточкой.
– О боги, - выдохнул Бадья. - Я думал, с сыром было трудно, а тут!..
Он махнул рукой в сторону кипы бумажек и того, что выдавало себя за бухгалтерские
– Я заплатил за это заведение тридцать тысяч! - воскликнул он. - Здание в самом центре города! Первоклассное место! Я думал, что отлично сторговался!
– Полагаю, предыдущие владельцы согласились бы и на двадцать пять.
– Да, а что там с этой восьмой ложей? Стало быть, формально она принадлежит Призраку?
– Да. И в дни премьер ее лучше не занимать.
– Но как он туда пробирается?
– Этого не знает никто. Мы много раз обыскивали ложу в поисках каких-нибудь потайных дверей, но...
– И этот Призрак не платит нам ни цента?
– Ни единого цента.
– Тогда как место в ложе стоит пятьдесят долларов за представление!
– Но если в премьерную ночь вы его продадите, то будет беда.
– Боже мой, Зальцелла, ты ведь образованный человек! Как ты можешь спокойно сидеть на этом вот стуле и мириться с подобным безумием? Какое-то создание в маске правит бал в Опере, занимает лучшую ложу, убивает людей, а ты тут разговариваешь о какой-то беде!
– Есть одно непреложное правило: шоу должно продолжаться.
– Но откуда это глупое правило взялось? Мы же никогда не говорим, к примеру: "Сыр должен продолжаться"! Что такого особенного в этом вашем вечно продолжающемся шоу?
Зальцелла улыбнулся.
– Насколько я понимаю, - сказал он, - сила шоу, душа представления, все вложенные в него усилия, называйте как угодно... но это просачивается повсюду. Именно потому и твердят, что "шоу должно продолжаться". Оно должно продолжаться. Большая часть тех, кто работает в Опере, даже не поймут, как вообще можно задаваться подобным вопросом.
Бадья воззрился на то, что здесь сходило за финансовые отчеты.
– В бухгалтерии местные работники точно ничего не понимают! Кто ведет бухгалтерские книги?
– Мы все.
– Все?
– Ну да. Деньги попадают в кассу, потом их оттуда забирают...- туманно произнес Зальцелла. - А разве это важно?
У Бадьи отвисла челюсть.
– Важно ли это?
– Опера ведь, - мягко продолжал Зальцелла, - совсем не приносит прибыли. И никогда ее не приносила.
– О чем ты говоришь? Важно ли это? Как ты думаешь, удалось ли бы мне достигнуть успеха в сырном бизнесе, если бы я считал, что деньги не важны?
Зальцелла улыбнулся, но в его улыбке совсем не было юмора.
– Там, на сцене, прямо в этот самый момент, наверняка найдутся люди, которые скажут, что лучше
– Но... что же тогда вы с нее имеете?
– Мы имеем оперу. Все очень просто: вы вкладываете деньги - и получается опера, - несколько утомленно произнёс Зальцелла.
– А дохода нет совсем?
– Доход... доход, - пробормотал главный режиссер, потирая лоб. Пожалуй что нет, за всю свою жизнь я ни разу не сталкивался с этим явлением.
– Так как же тогда выживать?
– Ну, мы как-то балансируем. Бадья обхватил голову руками.
– Ну надо же, - пробормотал он, наполовину обращаясь к самому себе, - а я ведь с самого начала знал, что это заведение большой прибыли не приносит. Но упорно считал, что во всем виновато неправильное управление. У нас такая аудитория! Мы весьма прилично просим за билеты! Теперь же мне сообщают, что по зданию бегает Призрак и убивает людей, а кроме того, прибыли нет и не будет!
Зальцелла просиял.
– О, это и есть настоящая опера, - сказал он просветленно.
Грибо горделиво прогуливался по крыше постоялого двора.
В большинстве случаев кошки нервничают, когда их увозят с привычной территории. Именно поэтому в руководствах по уходу за кошками советуют при переезде смазывать кошачьи лапы маслом: предполагается, что, если животное периодически, поскользнувшись, врезается в стену, это несколько отвлекает его от размышлений на тему, в какую именно стену оно опять врезалось - в свою или чужую.
Но Грибо путешествовал без проблем, поскольку считал само собой разумеющимся, что весь мир - его большая уборная.
Тяжело приземлившись на крышу сарая, он мягко двинулся к небольшому открытому окошку.
Грибо обладал еще одним свойством, а именно: он своеобразно и чисто по-кошачьи подходил к вопросу собственности. Его кредо можно было выразить следующим образом: на съедобные вещи право личной собственности не распространяется - еда принадлежит тому, кто первым наложит на нее свою лапу.
Окно источало самые разнообразные ароматы, включающие в себя запах пирогов с мясом и сливок. Протиснувшись сквозь окошко, Грибо приземлился на полку кладовки.
Разумеется, иногда он попадался. То есть его заставали на месте преступления.
Это и в самом деле сливки. Он направился к цели.
Грибо был уже на полпути к миске, когда дверь отворилась.
Уши Грибо прижались к черепу. Здоровый глаз принялся отчаянно искать пути к отступлению. Но окно находилось слишком высоко, а существо, открывшее дверь, было в длинном платье, которое перекрывало путь старому доброму "нырнуть между ног" и... и...и... выхода не было...