Маски сбежавшей невесты
Шрифт:
Для меня, совершенно неискушенной в придворной жизни, три сотни причудливо разодетых гостей, постоянно перемещавшихся по залу в ожидании начала торжества, слились в единую многоцветную и многоголосую толпу. Я рассеянно выискивала взглядом Лорри и леди Тэмзин, но, похоже, дебютанткам запрещено было появляться в тронном зале до представления Солнцеликому и Луноликой. Лорд Коул, старший представитель семейства Хенсли при дворе, тоже должен был быть среди гостей. Впрочем, я понятия не имела, какая у него маска, а значит, при всем желании не могла его найти.
Как и лорда Голдена. Во дворце шептались, что со дня на день он должен вернуться, но никто, даже самые пронырливые горничные, так и не
Я боялась и одновременно жаждала встречи. Если кто и мог рассказать, что случилось с Мэрион, то лишь он, лорд Эдельберт Голден. Вот только…
Обещание, данное графу Коулу, было для нашего расследования хуже проклятия. Несмотря на то, что идея Лорри с проникновением в бывшую спальню Мэрион была не лишена смысла — сестра обожала делать тайники, и я не сомневалась, что в личных покоях бывшей фрейлины отыщется парочка — попытка втереться в доверие к Селии, занимавшей Лавандовые комнаты, провалилась с треском. о необъяснимой причине обаяние юной графини не подействовало на строгую девицу, замкнутую и холодную, как северные предгорья, откуда она была родом. Максимум, чего удалось добиться — приглашения на послеобеденный чай, но, по словам Лоррейн, хозяйка Лавандовых покоев не проявила интереса к веселой беседе и постоянно поглядывала на часы, словно намекая, что гостья, с энтузиазмом допивавшая уже третью чашку, слишком засиделась.
— Я осмотрела все, что сумела, Эв, — жаловалась на следующий день Лорри, стоически выпившая горьковатый травяной настой, который заваривала Селия, хотя вообще-то чай терпеть не могла. — Но никаких тайников не увидела и не почувствовала. Рисунок обоев нигде не поврежден, на ковре нет следов, что его отгибали или перемещали, а в шкафы мисс Фаулер, конечно же, не позволила мне заглянуть.
— Мэр всегда хорошо умела прятать, — я пожала плечами. — Если она и оставила что-то в своей бывшей спальне, найти это будет непросто.
Лорри поморщилась — перспектива дальнейших чаепитий не очень — то ее обрадовала. Но отказываться от расследования графиня не пожелала и тут же предложила новую идею.
— Может, в следующий раз пойдем вместе? Селия была не особенно разговорчива, но она вскользь упомянула Вест-холл. Твой родной пансион, Эв, — не увидев на моем лице ни капли интереса, с нажимом добавила Лоррейн. — Разве это не здорово? Поговорите о знакомых местах, вспомните любимых воспитательниц и вкус пирога с тыквой и сливками. Может, и о Мэрион посплетничаете — Селия примерно моя ровесница, а младшие девочки обычно с обожанием смотрят на старших пансионерок. А я тем временем со скучающим видом поброжу по гостиной и поищу зацепки и тайники.
Меня прошиб холодный пот. Вот только бывшей «соученицы» мне не хватало!
— Лорри, — постаралась я придать возражениям мягкость и стройность. — Не думаю, что это хорошая идея. Мисс Фаулер — фрейлина ее величества. Она добилась в жизни куда больше, чем я, и не думаю, что компания служанки придется ей в радость.
— Не служанки, а компаньонки. И… ну глупости все это, Эв! Не вижу причин, по которым кто-то может считать ниже своего достоинства общение с тобой. Ты самая честная и порядочная девушка из всех, кого я знаю. А происхождение… да кого это вообще волнует?
— Много кого. К тому же, не очень-то вежливо приводить на чай непрошенных гостей, а потом еще гулять по чужим покоям, словно ты какая-нибудь воровка. Давай оставим Селию на потом, а пока попробуем поискать другие зацепки.
Лорри поскучнела, но, к моему величайшему облегчению, согласилась, что рыться в комнате Селии в присутствии хозяйки однозначно не стоит.
В поисках способа незаметно пробраться в бывшую спальню Мэрион мы не забывали и о других вариантах.
Так прошла неделя. И не успели мы опомниться, как подошел срок первого бала дебютанток. Тогда — то у юной графини и родился этот план…
Оглушительный звук фанфар — придворный оркестр занимал соседний балкон, и оттого слышимость наверху была едва ли не лучше, чем в самом зале — заставил меня подскочить на месте, испуганно прикрывая ладонью вспыхнувший огнем камень. Вокруг моментально воцарилась абсолютная тишина, будто слуги разом забыли, как дышать. Лорды и леди внизу тоже остановились. Зазвенели отставляемые бокалы, зашуршали юбки. Сквозь завитки перил я разглядела, как придворные выстроились в две длинные колонны, протянувшиеся от дверей до полукруглого возвышения, на котором стояли два трона — Золотой, окруженный ореолом изогнутых лучей, и Серебряный, за которым начищенным диском сияли луна и звезды.
— Его величество Солнцеликий Император Айоны, — прокатился по залу трубный голос распорядителя государственных приемов. — И ее величество Луноликая Императрица.
Сотни голов синхронно склонились в поклоне. Слуги, затаив дыхание, прильнули к ограждению балкона в ожидании появления сиятельной четы. Медленно и торжественно распахнулись двери.
Я зажмурилась, ослепленная внезапным ярким светом, и пропустила, как Император и Императрица вошли в зал. Четыре огромных люстры по тысяче свечей каждая не могли сравниться с сиянием, исходившим от Солнцеликого правителя великой Айоны. Он был точно оживший памятник, отлитый из чистого света. Крупный, с голубиное яйцо, камень силы сверкал в короне из белоснежных лучей то оранжевым, то зеленым, то насыщенно-синим. А вокруг…
Вокруг было только сияние.
Казалось, будто само солнце, закончив дневные заботы, спустилось к людям, чтобы почтить присутствием скромный человеческий бал.
Смотреть на Императора было физически невозможно — свет выжигал из памяти все черты, заставляя забыть и фигуру, и даже детали костюма Солнцеликого. Высок он или низок? Осанист или сутул? Грузен или подтянут? Я глядела, смаргивая слезы, на шествующую вдоль ряда подданных светящуюся фигуру и не могла дать ни одного ответа. Только цвет глаз, насыщенно-синий, словно два чистейших сапфира — и свет, свет, свет.
А рядом плавно, словно лебедь по глади пруда, плыла Императрица. Луноликая во всем казалась противоположностью супруга. Император был светом, она — тьмой. Широкое платье цвета ночи, расшитое крохотными блестками драгоценных камней-звезд, агатовый веер, темные кружевные перчатки. Но черный цвет вопреки всему не выглядел траурным. Напротив, манил загадкой, как притягивает и завораживает ночь, время тайн и откровений.
Лунный свет стекал с ее лица и длинных светлых волос серебристой вуалью. Высоко поднятую голову венчала сверкающая корона. И камень силы — меньший, чем у супруга, но так же переливавшийся всеми цветами радуги. Когда-то давно, когда леди Гвеновид была ещё принцессой Фрейленда, граничащего с Айоной по холодным водам Северного моря, поговаривали, что она считалась на родине непревзойденным мастером над зверем. Но брак с будущим Императором, проведенный по всем правилам древних ритуалов, напитал ее тело магией истинных правителей, и теперь Луноликой, как и ее Солнцеликому супругу, подчинялась вся магия нашего богатого края.