Маски сбежавшей невесты

Яблонцева Валерия

Личных вещей мисс Фаулер в комнате почти не было. На диванчике лежала незаконченная вышивка, четкая и аккуратная, не в пример моей. За стеклянными дверцами шкафа стоял небольшой чайный сервиз, ниже — десяток разномастных книг. И аккуратно расправленный лист бумаги, вставленный в рамку, предмет гордости и главная ценность хозяйки — рекомендательное письмо директрисы пансиона Вест-холл. Не удержавшись, я подошла ближе, вгляделась в красивые каллиграфические строчки. Поморщилась, подмечая аккуратные завитки почерка, очертания стилизованного особняка на оттиске печати и изящную подпись миссис

Корнелии Уолтерс.

— «Никто никогда не узнает, Эв, — пробурчала я, копируя интонации Мэрион. — осмотри, все выглядит идеально, Эв. К тому же, Вест-холл далеко в горах и по полгода бывает отрезан от остального мира. Никому в голову не придет проверять, сколько девочек выпустила в мир строгая миссис Уотерс…» Уолтерс, Мэрион! — я всплеснула руками. — Уолтерс! Не Уотерс! О чем ты только думала?

Да если бы лорд Хенсли-старший хоть на секунду увидел письмо мисс Селии и сравнил с моими бумагами, лежавшими в его столе, простым увольнением я бы не отделалась. Уолтерс! Кто бы мог предположить, что буква «л» в фамилии директрисы Вест-холла придется ровно по сгибу чужого рекомендательного письма, чудом попавшего в руки Мэрион? Сестра была виртуозной обманщицей, но даже ей подчас не удавалось продумать все до мельчайших деталей. И вот куда завела ее эта ложь…

Отвернувшись от шкафа, я обвела комнату долгим изучающим взглядом. Казалось бы, устроить тайник в крохотной комнате было совершенно негде. Пол от угла дo угла был застелен темно-синим ковром, прибитым плинтусами к стенам, что отсекало всякую возможность добраться до половиц. Шкафы оказались слишком тяжелыми, что бы попытаться их передвинуть, и слишком низкими, что бы просунуть под них даже ладонь. Я выдвинула и простучала один за другим все ящики, стараясь не касаться чужого белья, но так и не обнаружила двойного дна. Лавандовые обои за картинами были нетронутыми, а под стульями нашлась только пыль и закатившийся к самой стене огрызок карандаша.

Ни-че-го.

Если искать дальше, пришлось бы рыться в сундуках и переворачивать кровать, и тогда скрыть следы моего пребывания в покоях Селии было бы невозможно. А этого я категорически не хотела. Оставалось признать вылазку неудачной и тихо уйти…

И тут я заметила его.

Едва различимый отпечаток ладони на дверном косяке неуловимо светился знакомой огненной силой. Как будто Мэрион, окунув пальцы в невидимые чернила, прикоснулась к стене, оставив для меня тайный след. Сердце забилось быстрее, окрыленное надеждой. Точно такие же метки Мэр оставляла в приюте во время наших вылазок и игр.

Мэрион хорошо умела прятаться. И прятать. А я научилась находить ее всегда и везде, потому что единственная знала, как прочитать наши тайные знаки.

Вернувшись к двери, я обвела пальцем отпечаток ладони Мэр, чувствуя, как откликается родственная магия, меняя цвет камня силы, скрытого воротничком платья горничной. Закрыла глаза — и одними губами проговорила заученные с детства слова. ростенькая считалочка, которую ребятня использовала, чтобы выбрать ведущего в салках или прятках, не содержала в себе ничего необычного.

На первый взгляд.

«Раз, два, три, четыре, пять, –

Маги начали считать.

Семь стихий и семь основ,

Семь

великих мастеров.

ервый пламя взвил горой…»

Первый — значит, один шаг вправо против часовой стрелки. Мы с Мэрион договорились, что направление всегда будет одинаковое, откуда бы ни начиналась игра.

альцы скользнули по прохладному шелку обоев и остановили движение у пустого настенного подсвечника. Возможно, это означало, что следующий шаг снова будет огнем, но основание, отлитое в форме львиной головы, подсказывало иное.

«Зверя подчинил второй…»

Два шага влево привели к пустоте.

Я наклонилась, провела рукой по вытертому ковру. И точно — круглая вмятина на ворсе давала понять, что раньше тут стоял стол или стул. Иначе говоря, дерево. Земля.

«Третий ведал каждый сплав,

Знал четвертый тайны трав…»

Еще четыре шага. Огненный след — еще один, почти вернувший меня к стене. Взгляд уткнулся в напольную вазу и стоявший рядом кувшин. Я невольно улыбнулась — конечно, как же иначе. Ни одна загадка Мэрион не обходилась без воды, ее родной стихии. Водная магия проявилась в сестре ярче всего — наверное, дала о себе знать кровь отца. ще был огонь, наследство матери, и совсем немного стали. оследнее, впрочем, даже я доподлинно не знала — Мэр, как и я, скрывала способности, используя самую слабую магию тайно ото всех прочих.

«Пятый ветер укротил,

Реку вспять шестой пустил…»

Следующей подсказкой был лавандовый цвет обоев — не совсем то, что надо, но все же.

«Разумом седьмой силен…»

Последние семь шагов дались мне с трудом — пришлось протиснуться между столом и стулом, что бы поближе рассмотреть стену. Новых огненных отпечатков на ней не было — равно как и других признаков стихий. Можно было бы с натяжкой посчитать стол за ещё одно дерево, но я уже выяснила, что во времена Мэрион он стоял у другой стены. Картина, изображавшая водопад, висела слишком далеко, а орнамент на ковре представлял собой простое переплетение ромбов.

Что же тогда?

Я сделала последний поворот. Напротив оказался камин, между ним и мной — пустое пространство. Либо тайник все же был в полу — вопрос только, где именно — либо слуги передвинули мебель перед приездом Селии, и я упустила что — то в подсказках Мэрион. Но прежде чем начать с начала, я решила ещё раз все проверить.

Шаг, второй, третий — огонь, звери, сталь. Нет, ни единого символа под ногами. Четыре, пять, шесть. На всякий случай я опустилась на пол и тщательно осмотрела ковер. Вода — главная стихия Мэрион — сама по себе могла быть частью загадки, раз я искала тайник сестры. Нет. Может быть, Лавандовая комната — это семь? Нет.

Я заглянула в мрачный темный зев камина. До него оставался всего шаг — логичный, осмысленный… восьмой. Но… почему? Никогда за все время наших игр Мэрион не использовала число восемь. Для него не было подходящего символа, подходящей стихии. Тем не менее, именно этот вывод напрашивался сам собой.

— «А восьмой… выходит вон», — закончила я последней строчкой считалки.

И, отодвинув защитный экран, полезла в камин.

ГЛАВА 8

— Апчхи!