Маски трёх эпох. Посланники
Шрифт:
Проход ещё по нескольким залам, блестящие золотым шитьём кавалергарды, и вот наконец залитый светом и заполненный толпой придворных тронный зал, в дальнем конце которого на обитом малиновым бархатом возвышении стоят император и императрица. И – неожиданно в таком огромном и полном света зале – не очень сильная, но тяжёлая смесь запахов разнообразных духов, ароматических солей и пропитанных застарелым потом мундиров и кафтанов. Тяжёлые дорогие ткани нельзя стирать, шить каждый год новое платье не каждый может себе позволить, а чистка и выветривание помогают далеко не всегда. Вот и впитывали дворцовые наряды запахи своих хозяев. Это не было неряшливостью, а объяснялось условиями жизни в этом мире и времени.
Я
Первый поклон у самой двери. Второй – в центре этого громадного зала. Третий – в нескольких шагах от тронного места. Лант выпрямляется и протягивает стоящему на нижней ступени возвышения канцлеру Куракину посольскую грамоту. Всё это давно утверждено в церемониале, привычно и никого не удивляет. Потом начинается неправильное.
Послов двое, а не один, и переводчиков нет. Я взглянула в лицо молодого императора и начала речь. Как казалось окружающим, не на обычном для дипломатии того времени французском, и тем более не на русском, а на совершенно непонятном языке. Техника Тана очень хорошо маскировала мои слова, всем вокруг казалось, что говорю я на каком-то тарабарском наречии, но говорю гладко и красиво. На самом деле я не говорила наизусть, а читала высвечивающийся контактными линзами текст, следя, чтобы нигде не запнуться. Через минуту я замолчала и эстафету подхватил Лант.
Александр слушал. Сначала нас, потом зачитывающего перевод нашей речи и ответную приветственную речь императора князя Куракина, слепившего нас отблесками солнца на бриллиантовых орденах. Я украдкой рассматривала окружающих.
Мы, одетые в строгие чёрные костюмы, казались случайно попавшими в птичник… не воронами, а, скорее, стрижами. Чёрная, с серебристыми искрами ткань одежды, одинаковое серебряное шитьё по вороту мундиров и одинаковые гербы на левой стороне груди. Не металлические, а словно бы из вплетённой в ткань искрящейся росы – так выглядели предложенные Таном неизвестные нам камни, сверкавшие намного сильнее, чем чистейшие алмазы. Гербы наши теперь выглядели иначе, чем в Петле Времени. Это были спирали галактик, в центре которых на круглых зеркальных щитках – единственные металлические фрагменты гербов – словно бы летели, распахнув крылья, неизвестные на земле птицы. Эти одинокие и вроде бы скромные гербы на чёрных мундирах выглядели достойнее усыпанных бриллиантами орденских звёзд на мундирах придворных.
Пока князь Куракин читал ответную речь, а я разглядывала окружающих, император со всё большим нетерпением на лице ожидал конца этой части церемонии. Александру, как и императрице Елизавете, очень хотелось, чтобы вся эта пустая говорильня закончилась и началось намного более интересное. Вручение даров. Не из-за жадности императора, а из-за всей необычности ситуации.
Наконец речи закончились, стоящие за нами робо-лакеи расступились, вперёд протопали невысокие резные сундучки. В толпе придворных усилился шум, кто-то начал истово креститься. Хорошо, что в это время не было моды на обмороки, а устраивать истерики при императоре не позволили себе даже самые нервные дамы. Но впечатление мы произвели.
Ожидания императорской четы оправдались, потому что поднесённые нами дары оказались совершенно необычными. Да, были там и драгоценности – куда же без них? Но главное – книги, географические и астрономические карты и атласы, научные приборы, механические игрушки. То, о чём в начале девятнадцатого века не знал никто. Достаточно сказать, что в одном из сундуков скрывался мини-планетарий.
Был там и особый подарок для Александра – небольшой органайзер в неброской, но великолепной выделки обложке с монограммой императора. Замыкался органайзер на неизвестный в том мире электронный кодовый замочек. Лант особо отметил, что эта вещь – личный подарок правителя Шалорна российскому императору и содержит
Аудиенции, какими бы они торжественными ни были, не длятся до бесконечности. Это красивый спектакль, не более. Настоящая работа начинается позже. Поэтому, вручив дары, мы с Лантом удалились, не забыв сделать обязательные три поклона. Самое сложное – пятиться назад через весь тронный зал, поскольку поворачиваться спиной к императору нельзя.
Знакомым путём мы в сопровождении обер-церемониймейстера вернулись в комнату для послов, в которой был накрыт небольшой кофейный стол. Но едва мы, стараясь сохранять приличествующее послам достоинство, сели в золочёные кресла, как в дверях показался сдерживающий готовое прорваться удивление флигель-адъютант:
– Его императорское величество государь Александр Павлович изволит оказать вам честь и пригласить к трапезе, которая будет подана в Каменноостровском дворце в пять часов пополудни. К четырём часам пополудни государь изволит послать за вами карету и просит явиться не в мундирном, а в статском платье.
– Мы с радостью принимаем приглашение его величества, – ответила я, держа на лице светскую улыбку.
Приглашение императора несколько нарушало протокол, но, насколько я знала, прецеденты случались. И наши с Лантом улыбки были не только официальными, но и искренними: мы радовались, что смогли вызвать у Александра такое неукротимое любопытство. Правда, у нас почти не оставалось времени, чтобы вернуться к себе и переодеться. Поэтому мы поспешили выпить поданный кофе – отказ от него посчитали бы оскорблением императора – и прошествовали к ожидающей нас карете.
Торжественное, но более быстрое возвращение на яхту, раскланивание с офицерами свиты, и вот мы наконец дома! Но времени на отдых нет.
Жюли, поспешившая помочь мне с переодеванием, ахнула, узнав о приглашении императора.
– Ой, мадам! – радовалась и ужасалась она и наивно спрашивала: – Ваши дары понравились императору? Это чудесно! Теперь вы будете жить здесь, постоянно жить, как настоящие послы?
– Мы и так настоящие послы, – рассмеялась я, скидывая удобное, но на самом деле слишком официальное платье. – Вопрос был в том, в какой стране нам работать. Жюли, в том шкафу серое платье… Да, именно это.
– Мадам, но оно… такое простое, – расстроилась горничная, доставая серое с лёгким стальным отблеском платье. Я всё так же придерживалась в одежде стиля модерн. Серые же тона я полюбила за месяцы жизни в Петле Времени: они успокаивали и возвращали ощущение устойчивости мира. И сейчас такие цвета выделяли меня из толпы придворных дам.
Но скромность при русском дворе – совсем не достоинство. Поэтому, подумав, я дополнила платье ажурными застёжками из белого золота с такими же уникальными камнями, какие использовались в гербах на мундирном платье, и тонкой цепочкой с александритовой каплей-кулоном. Только браслет несколько выбивался из общей картины, но он – не украшение, каждый раз менять его не просто неудобно, но и опасно.
Под невнятные, восторженно-испуганные возгласы Жюли я вышла в гостиную, лишь на несколько секунд отстав от тоже готового Ланта, одетого в костюм почти того же цвета, что у меня, но немного темнее.
Друг, поправляя рукава куртки, вздохнул:
– Тут одежду подобрать в сто раз сложнее, чем на приём у Камелии Дзинтарс!
– Ну так русский двор, чего ты хочешь? Скажи спасибо, что волосы посыпать алмазной пудрой не надо, а то были случаи, – отшутилась я. Так что остаётся терпеть. И тебе, между прочим, легче, а мне придётся каждый раз что-то новое придумывать… Карета подъехала!