Масонская касса
Шрифт:
— Ты что, не мог нормальную машину взять? — вторя его мыслям, проворчал Зимин. — Замучили уже фарами мигать, не дорога, а какая-то дискотека с цветомузыкой…
— Не о том волнуешься, — сказал ему Журавлев.
— Вот как? — Зимин тяжело завозился на сиденье, садясь вполоборота к подполковнику. — Узнал что-нибудь?
— Да тут и узнавать нечего, — сказал начальник милиции. — Проверили у одного из них документы, а он — майор ФСБ…
— Ну?! — поразился Зимин. — А второй?
— Второй, надо думать, тоже.
—
— А то и значит! Свалил он, ясно? Как и не было… И в номере все отпечатки пальцев стерты — везде, даже в сортире. Намочил носовой платок водкой, чтоб наверняка, и стер. Вот и кумекай, зачем он к тебе приходил, этот твой лесопромышленник. Учти, если что, я с тобой незнаком.
— Угу, — рассеянно отозвался Зимин, морща простиравшийся до самого затылка лоб. — Естественно, а то как же… Только учти, мент, этот номер у тебя не пройдет. Не знаю, чем я им не угодил, не знаю, что им тут надо, а вот зачем он ко мне в кабинет вперся — таки да, знаю. Вот, гляди.
Он полез в карман и протянул Журавлеву на открытой ладони крошечный металлический предмет, похожий на батарейку от наручных часов. Журавлев испуганно отпрянул, с первого взгляда узнав передающий микрофон.
— Не шарахайся, — успокоил его Зимин. — Раньше надо было шарахаться, а теперь чего уж…
Приглядевшись, подполковник слегка расслабился. Микрофон выглядел так, словно по нему сильно ударили молотком. Заметив, что ему полегчало, Зимин усмехнулся. Он никак не мог взять в толк, как такое чучело дослужилось до подполковника и, более того, стало начальником милиции. Неужто во всей республике не нашлось мента, способного сложить два и два так, чтоб в итоге получилось четыре, а не семь с четвертью?!
— Полез это я вчера в карман зажигалку искать, — продолжал он с той самой смесью сочувствия и злорадства, которую испытывали водители проезжавших мимо машин при виде его будто бы плененного «мерседеса», — а там вот эта хреновина. А под столом — еще одна. Ту он присобачил, пока мы разговаривали, а эту подбросил, когда карту смотрели. Смекаешь, к чему я клоню? Наш с тобой вчерашний разговор у тебя в кабинете он до последнего словечка слышал, так что объяснять, с кем знаком, а кого впервые видишь, ты, мент, будешь прокурору.
Последнюю фразу можно было не произносить: Журавлев уже и так все понял, о чем свидетельствовала его позеленевшая, вытянувшаяся физиономия с вытаращенными от ужаса глазами.
— Что, начальник, несладко? — подлил масла в огонь жестокосердный Зяма. — Думал ли ты когда-нибудь, кто конец твоей карьеры будет таким бесславным, а главное, скорым? Вот они… как его… злонравия достойные плоды! А ты говоришь — давай по телефону, давай по телефону… Откуда ты знаешь, что твой телефон не слушают?
— Что же делать? — по-бабьи всплеснув руками, пролепетал совершенно деморализованный подполковник. — Делать-то что теперь?
—
Он посмотрел на Журавлева и понял, что думать тот не будет — по крайней мере, сейчас, когда его мыслительные способности парализованы ужасом. Зимину и самому было несладко, но первый шок он уже пережил, головы не потерял и мог размышлять. Этим он и занялся — вслух, потому что так было легче выстраивать логические цепочки без повторов, не зацикливаясь на какой-нибудь ерунде.
— По линии ФСБ за мной ничего не числится, — сообщил он Журавлеву. — Да за мной давно уже вообще ничего такого не числится. Кому об этом знать, как не тебе…
— Ну?
Реплика была бессмысленная, но Зимина порадовало уже то, что подполковник следит за ходом его размышлений.
— Если бы они копали под тебя, — продолжал Зяма, — то вряд ли стали бы это делать через меня. Как в песне поется: ты мне не друг и не родственник, ты мне заклятый враг… И что это за прикрытие такое — лесоразработки? Нет, начальник, мы с тобой их не интересуем. А интересует их, если хочешь знать мое мнение, квадрат Б-7…
Он сделал многозначительную паузу, но Журавлев лишь поморгал глазами и тупо повторил:
— Ну?
— Что-то там есть, в этом квадрате, — приняв окончательное решение объединиться перед лицом общей угрозы, напрямик заявил Зяма. — Что именно, они и сами не знают, иначе не стали бы затевать эту бодягу с лесоповалом. Может, даже твои пришельцы, в конце-то концов…
На этот раз упоминание о пришельцах вызвало у Журавлева не вспышку раздражения, а всего-навсего бледное подобие болезненной улыбки.
— Это вряд ли, — больным голосом произнес он, с сомнением качая головой.
— Да почему же?! Ты телевизор смотришь? Там прямо говорят: да, были аварийные посадки НЛО. И у нас были, и у американцев, и черт его знает где еще. Даже кинохронику показывали: советские ученые исследуют место аварии инопланетного космического корабля. Правда, грош цена такой кинохронике: лес видно, снег видно, солдат с автоматами видно, ученых тоже видно, а что они там на самом деле исследуют — ни хрена не видать… Так, может, и у нас тут прямо под боком тарелочка в болоте завязла?
— Хрень собачья, — без особой уверенности объявил слегка оклемавшийся подполковник. — Дался вам всем этот квадрат! Ну, вот ты, к примеру. Чего, скажи на милость, тебе не хватает? Чего тебе спокойно не живется? Тарелочка… На кой ляд она тебе сдалась, тарелочка твоя?!
— Ну, ты валенок, — сказал Зимин. — Тарелочка — это ж миллиарды баксов! Новые технологии, сплавы… Одни эксклюзивные интервью чего стоят!
— Размечтался, — заметил Журавлев.
— Ну ясно, мы не в Америке. Но неужто Родина за такую находку мне «спасибо» не скажет?