Масонская касса
Шрифт:
— Давно бы так и сказал. Пожалуй, ты прав: соваться туда — сильно себя не любить, — изрядно покривив душой, сказал Зимин. Он уже прикидывал, как бы извлечь выгоду из полученной от Журавлева информации. — Ладно, с этим разобрались. С москвичами-то что делать? Надо что-то решать, пока они за нас не решили.
— Надо подумать, — ответил Журавлев.
Прозвучало это как отговорка; с таким же успехом подполковник мог просто попросить, чтобы от него отстали. Уловив эту интонацию, Зимин тяжело усмехнулся.
— Думай, начальник, думай, — веско сказал он. — Только думай быстро, а то, пока соберешься подумать, думать уже будет не о чем. И нечем.
Сказав так, он распахнул дверцу и полез из машины. Водитель помог ему усесться на заднее сиденье «мерседеса», и вскоре подполковник остался на дороге один. Некоторое время он
Конспиративная квартира местного УФСБ, предоставленная в распоряжение майора Якушева здешним резидентом генерала Прохорова, оказалась небольшой, чистенькой и неплохо обставленной. Правда, единственная комната напоминала не кабинет и не гостиную — пусть даже такую, в которой, не имея других комнат, хозяева спят по ночам, — а вот именно спальню. Большую ее часть занимала просторная двуспальная кровать, на которой при желании можно было заночевать и впятером, с мягчайшим, упруго пружинящим матрасом, накрытая розовым шелковым покрывалом. Обои здесь были красного цвета, бар ломился от выпивки, повсюду торчали оплывшие витые свечки; в уголке одного из стоявших по бокам низкого столика со стеклянной крышкой мягких кресел майор нашел забытую кем-то рюмку со следами губной помады, а в пустом ящике прикроватной тумбочки обнаружился вскрытый пакетик из глянцевого картона с изображением обнаженной грудастой красотки, внутри которого скучал, дожидаясь своего часа, одинокий презерватив. Словом, квартирка здорово напоминала притон, да и пахло тут, как в борделе; осмотревшись, Якушев сразу понял, почему агент мялся и розовел ушами, отдавая ему ключ от этого уютного местечка. Что ж, все мы не без греха; в конце концов, Якушеву была нужна только надежная крыша над головой, и привередничать ему не приходилось. А что до слабостей личного состава, так пускай об этом болит голова у здешнего начальства. И потом, бабы — это слабость простительная, происходящая прямиком из естественных, природных свойств человеческой натуры. Уж лучше бабы, чем какой-нибудь героин…
На кухне из продуктов удалось обнаружить только кофе двух сортов и вскрытую, частично съеденную шоколадку, уже покрывшуюся характерным беловатым налетом. Шоколадку Якушев съел, а кофе трогать не стал, поскольку не жаловал этот напиток. Есть хотелось по-прежнему; вспомнив, что по дороге сюда видел на углу гастроном, майор натянул куртку, проверил, на месте ли бумажник, и вышел из квартиры. Прогулка заняла двадцать минут; по истечении этого срока Якушев вернулся, навьюченный двумя полиэтиленовыми пакетами, которые едва не лопались от свертков с продуктами. Майор запасся едой впрок: он, грешным делом, любил поесть, да и провести в этом любовном гнездышке ему предстояло не одну ночь. Разложив пакеты по местам, он занялся приготовлением ужина, а потом съел его в гордом одиночестве, запив примерно стаканом хорошей водки, которая, как и положено водке, обнаружилась не в баре, а в холодильнике.
Так прошел первый вечер. За ним последовали другие, числом десять, похожие друг на друга, как единоутробные близнецы: майор возвращался в квартиру, съедал собственноручно приготовленный обильный ужин, немного выпивал, коротал часок-другой перед телевизором и ложился в благоухающую смесью множества разных духов постель, помнящую страстное мычание распаленных чекистов, гортанные вскрики старательно имитирующих бурный оргазм шлюх, а может быть, и слезы шантажом завлеченных сюда примерных жен и клюнувших на предложение прокатиться школьниц.
Исторический телефонный разговор с генералом Прохоровым не шел у него из головы даже по ночам, во сне, превращая сновидения бравого майора в запутанные кошмары. В этих кошмарах он гонялся за Слепым по каким-то сырым, мрачным катакомбам — гонялся лишь затем, чтобы обнаружить, что на самом деле это не он гонится за Слепым, а, наоборот, Слепой преследует его, держа наперевес многоствольный авиационный пулемет Фирсы «Дженерал Электрик», вроде того, с которым так ловко управлялся губернатор штата Калифорния в фильме про Терминатора. И всякий раз, когда майор во сне принимал вполне понятное решение отстреливаться до последнего патрона, в руке у него вместо пистолета оказывалась какая-нибудь пакость — то пластмассовый детский пугач,
Во время телефонного разговора майор получил недвусмысленный приказ наплевать на все и в самую первую очередь ликвидировать Слепого. Генерал Прохоров не слушал возражений: он почему-то был уверен, что наемник по-прежнему где-то здесь, в городе, и забрал себе в голову в одиночку взять штурмом объект «Барсучья нора», чтобы завладеть его содержимым. Якушев никак не мог с этим согласиться: даже не зная наверняка, как охраняется «Барсучья нора», об этом можно было догадаться. Попытка проникнуть на объект была равносильна самоубийству; кроме того, чтобы так рисковать, наемник должен был очень хорошо представлять себе, за чем охотится. А откуда ему было это знать? Но даже если покойный Потапчук поделился с ним полученной от Скорикова информацией, нужно совсем не иметь инстинкта самосохранения, чтобы решиться на такое дело. Нет, его наверняка давно уже и след простыл. Синица в руках лучше журавля в небе; имея на руках, гонорар за ликвидацию Потапчука и щедрый аванс за предстоящую работу, ускользнув из-под бдительного надзора Якушева и получив таким образом полную свободу передвижений, Слепой наверняка рванул когти и где-то залег на дно. Якушев был в этом уверен, и результаты предпринятых им поисков только укрепляли его в этой уверенности, поскольку до сих пор оставались нулевыми.
Но приказ оставался в силе: сначала убрать Слепого, а уже потом — всех остальных. Якушев следовал этому приказу, хотя и считал его бессмысленным. Похоже, Павел Петрович сильно переоценивал профессионализм наемника. Слово «маразм», то и дело приходившее Якушеву на ум, когда он размышлял на эти темы, майор старательно гнал от себя и, конечно же, даже оставаясь наедине с собой, никогда не произносил его вслух: он не сомневался, что квартира буквально напичкана следящей и записывающей аппаратурой. Кроме того, он допускал, что этот пресловутый приказ продиктован вовсе не глупостью или маразмом, а вошедшей в поговорки и легенды интуицией генерал-лейтенанта Прохорова, благодаря которой тот, несомненно, и стал генералом, а не кончил, как многие его коллеги, начальником службы безопасности какого-нибудь занюханного банка.
Продолжая поиски Слепого, майор между делом готовился к тому моменту, когда генералу надоест валять дурака и он, отменив предыдущий приказ, распорядится приступить к запланированным ранее ликвидациям. Расписание Зимина и Журавлева Якушев знал по минутам и не уставал вносить в него все новые уточнения. Прослушивание телефонов начальника милиции больше ничего не давало: подполковник, судя по всему, опомнился и сообразил, что обсуждать важные дела по телефону не следует. Майор изучил все подходы к потенциальным жертвам и полагал, что может убрать их в любой момент. Но Прохоров все медлил, и поторопить его не было никакой возможности: помимо всего прочего, генерал запретил Якушеву звонить ему без крайней нужды.
Сегодня, около часа назад, майору позвонил резидент и договорился о встрече. Тон у него был многозначительный; слушая его, можно было подумать, что он действительно располагает важной информацией. Склонный к мизантропии Якушев недолюбливал этого скользкого типа, но встретиться согласился: со всей этой бодягой надо было поскорее кончать, если он не хотел провести здесь остаток жизни, охотясь за призраком.
Чтобы не терять даром время, Якушев решил не отступать от правил и приготовить ужин. Он вскипятил воду в эмалированной кастрюле, подсолил, высыпал туда содержимое пачки с магазинными пельменями, помешал, чтоб не слиплись, и приступил к приготовлению фирменного салата, носившего у него красноречивое кодовое название «Мизантроп». Рецепт приготовления данного блюда был прост, как все гениальное: накрошив в миску репчатого лука, майор заливал его уксусом, подсолнечным маслом и соевым соусом, который можно было при желании заменить обыкновенной солью. Получалось быстро и вкусно — для тех, разумеется, кому по нраву маринованный лук. А что окружающие потом воротят от тебя нос, так это их проблема. Недаром ведь салат носит такое название!