Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III
Шрифт:
Один говорил величественно, церемонно, растягивая слова; единственный глаз Всеотца скандинавского пантеона с царственной печалью обозревал руины, оставшиеся от дворца Зевса. Без властителя этих мест Олимп быстро, даже стремительно приходил в упадок, и дворец разрушался вместе со всем остальным буквально на глазах. Пара дней — и здесь останется лишь тёмная пустошь, а пока Боги явились, чтобы постоять здесь, отдать дань памяти своим павшим товарищам — и решить, что делать дальше.
— Сколько пафоса… —
— Небось, жалеет сейчас, что не прибил его сам, — рассмеялась Морана в ответ — тихим, сухим смешком. — Он бы давно это сделал, да не был уверен, что победит. А теперь увидел, что Зевс умер, и решил, что тот был слабаком…
Стоящие рядом Боги покосились на них, но ничего не сказали; по счастью, сам Один находился достаточно далеко и не расслышал тихих разговоров.
— Люди и раньше показывали свою непокорность, — продолжал Один. — Люди смели поднимать руку на таких, как мы. Но сейчас они перешли последнюю черту, и должны быть наказаны. Все вы знаете; Зевс готовился к войне с людьми, Зевс желал её всем сердцем. Разве не долженствует нам теперь, в память о нём, начать эту войну — и победить?!
— Да!!! — заорали Боги — если не все, то большинство, по крайней мере. Громче всех орали самые воинственные — Тор, Морриган, Уицилопочтли… — Атакуем людей! Они умоются в крови!!!
— А затем, — постепенно голос Одина набирал силу, становился из скорбно-приглушённого торжествующим и гремящим, — затем мы повергнем весь бренный человеческий мир в прах! В чистую энергию, из которой он однажды был создан! И из этой энергии мир будет воссоздан снова — уже идеальным, в котором у людей не будет и мысли о непокорности…
Дит, стоящий в окружении других Богов Смерти, поморщился.
— Значит, Один и остальные по-прежнему хотят перезапустить Вселенную. Я-то надеялся, что гибель олимпийцев заставит их отказаться об этих планов…
Боги Смерти стояли чуть поодаль — группа негласных отщепенцев среди всех небожителей, владыки разных областей подземного мира.
— Надейся, — поморщился Осирис. — Им плевать на то, что потеряем мы, если мир перезапустится. Они никогда нас ни во что не ставили. Даже моя собственная жена…
Он покосился вперёд, туда, где Исида и Сет стояли плечом к плечу и орали воинственные лозунги, приветствуя план Одина и потрясая в воздухе кулаками.
— Вы разве не расстались? — хмыкнула Морана. — Кажется, я что-то такое слышала… тысячи две или три лет назад…
— Ой, да брось, можно подумать, ты из своего глухого угла следишь за тем, что происходит у нас в Египте, — Осирис закатил глаза. — Две-три тысячи лет? Серьёзно? За это время мы сходились и расходились около десятка раз, наверное…
Дит
— Так и будете обсуждать семейные дела? Или, может быть, поговорим о делах?
— Дела? — на него посмотрела Хель. — А у тебя есть что-то посущественней, чем «ой, давайте обсудим, какие остальные нехорошие и как они нас избегают»?
— Они нас не избегают, — покачал головой Дит. — Они нас боятся, просто не хотят в этом признаваться — ни нам, ни друг другу, ни самим себе. Как будто вы сами этого не знаете.
Лица Богов Смерти выражали разное. Кто-то согласно покивал, кто-то с сомнением покачал головой.
Тем не менее, Дит знал, что в глубине души каждый из Богов Смерти знает, что он прав. Более того — каждый из них считает так же.
Их, Богов Смерти, не любили. Уважали. Боялись. Сторонились, но в то же время изображали радость и радушие при встрече с ними. Никогда никуда не звали первыми, если только была такая возможность, но при этом не решались напрямую выгонять их со встреч и гулянок. Смерти боится каждый, а уж бессмертные — особенно. Да что там — даже сами Боги Смерти порой боялись смерти!..
— Их сила — он молитв живых, — продолжил Дит, — а наша — от стенаний покойников. Им нужны молитвы, а мы всё равно заполучим свою жатву, что бы там ни было…
— Кхе-кхе… не совсем, — покачал головой Танатос. — Дальние области царства мёртвых снова бунтуют; мы теряем всё больше контроля…
Глаза Дита вспыхнули таким гневом, что даже остальные Боги Смерти отшатнулись от него, а митингующие по соседству божества с удивлением покосились в их сторону.
— Вот именно!! И меня это не устраивает… Но… у нас всё равно больше власти, чем у них.
Он медленно выдохнул, успокаиваясь; остальные Боги Смерти с опаской глядели на главного и самого могучего из них.
— Молитв от живых больше не становится, — усмехнулся он, вновь глядя на остальных. — Живые плодятся, как кролики, но не хотят возносить молитвы. А наша паства лишь прибывает. И даже непокорная её часть, даже те, кто находится не под нашим контролем — всё равно находится в царстве мёртвых, никуда оттуда не денется…
— Кроме твоего любимчика, конечно, — ехидно усмехнулась Морана.
— Ага. Сизифа, — добавил Гипнос, а стоящий рядом с Осирисом Анубис по-шакальи захихикал.
— О, вы думали уколоть меня упоминанием Сизифа? — тихо рассмеялся Дит. — Напрасно! Сегодня я совсем не злюсь при упоминании о нём… Ну, может быть, лишь немного. Знаете, буквально вчера ко мне в руки попалась душа Данте. Того старого порученца Зевса, которого я для него в своё время выдрессировал. Он… долго орал, рыдал, молил вернуть его на Землю, но, как по мне, этот пижон основательно зажился.