Мастер волшебного слова
Шрифт:
– А?
– Узнаешь, потерпи. Ваня получил направление в богатырскую аспирантуру, - багатур сделал жест в сторону Ягишны Петровны, - а я был назначен ему в дядьки и в соратники. Чего смотришь как баран? У нас так принято. Я, собственно, старше Ванечки на сто восемьдесят лет...
– На сто сорок три года, - уточнила Петровна, - и два месяца с малюсеньким хвостиком.
– Педант, - закашлялся дымом Булат, - ну, неважно. Итак, аспирантура. Одна из лучших кафедр находится тут, в Кощеевом царстве. Масса сложнейших волшебных артефактов, библиотека роскошная, доступ в богатейший архив, курация такого блестящего специалиста как Ягишна Никитична,
Петровна давно хлюпала носом и пыталась вытереть слёзы рукоятью меча.
– А ещё у меня невеста есть...была..., - всхлипывая, поделилась она, - Василисушка...как же теперь на ней жениться, если я не богатырь нынче? Дядюшка, да свижусь ли с любимой?
– Тут ещё и Василиса имеется?
– удивился Евшиков, - а я не видел.
– Василисок у нас много, но они живут в других местах, - багатур вытер платком слёзы Петровне, - но ванькина Василиска из них самая красивая. Хотя, хочу заметить, что Ягишна Никитична самая примечательная женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Евшик, будешь хрюкать по её поводу, я тебе зуб выбью, понял? Ну, вот... Мы с Ваней прибыли сюда недавно, устроились и сразу приступили к работе. И в один из дней, а точнее, ночей, когда мы были в экспериментальном походе, появился ты.
У Евшикова пересохло во рту.
– Ваня, у тебя фляга с собой? Хорошо, дай ему медовухи. Так вот, мы шли мимо Козлиной лужи, а там батюшка Кощей пытается межпространственный прокол заделать...
– А что это?
– А это, неуч неучёный, ключ колючий. Раньше у нас было только два ключа: кипучий, да горючий. И нам вполне их хватало. А ты нам третий ключ сделал. И, что характерно, мы его ничем закрыть не можем - ни одна затычка не держится. Так и ждём, что туда кто-нибудь провалится.
– Да кто туда сунется, - буркнул Евшиков, - там такие колючки торчат, что подходить страшно!
– Ага, идея Василисы Премудрой, - Булат задумчиво наблюдал за струйкой дыма, выплывающей из трубки, - единственное, что пока сработало. Но тогда кустов там ещё не было. Тогда оттуда тебя выкинуло, нам на горе. Ты был без сознания сначала, мы тебя положили на телегу и доставили к терему Никитичны. Ты был такой несчастный, такой слабый, мы и подумать не могли, что всё так плохо закончится. Но беды, конечно, не сразу начались. Сначала мы все осматривали межпространственный прокол, пытались его закрыть, связывались с остальным миром, передавали новости, встречали разных экспертов, ну и так далее. До тебя руки не сразу дошли. Когда вспомнили, что тебя хотя бы осмотреть надо, ты ещё лежал в беспамятстве.
– Где лежал?
– А там, где тебя оставили, - простодушно пояснила Петровна, - на телеге с сеном. Мы тебя туда положили и забыли.
– Ничего себе, - обиделся Евшиков, - как дрова в поленнице. А если бы я умер?
– Нет, такого счастья не случилось, - багатур скорбно вздохнул, - зато ты внезапно очнулся и заговорил. Надо было сразу голову тебе отрубить или, на худой конец, кулаком приложить, что бы ты замолчал. А мы рты пораскрывали и стояли, слушали. У нас слова такие никто и произнести не может, а тут целая поэма.
– Это, какие такие слова?
– заинтересовался их собеседник, - точнее нельзя? А то от меня все слов требуют, а сами боятся. Вон, и ворота испугались, и паук этот сбежал, и вёдра вели себя странно... А я что? Я стараюсь, только вспомнить до конца не могу. Ну, и знать бы, в каком направлении поиск идёт.
– Ты! Ты снова что-то говоришь?
– Булат в ужасе вскочил, - Евшик, а что именно ты вспомнил?
– Ну-у..., с вёдрами ты знаешь, хотя я ни одного слова сейчас не упомню, - Евшиков наморщил лоб, - ворота я, как бы это сказать, послать хотел, но не смог вспомнить, куда надо посылать. Да и, вообще, неясно, что это такое и как это. А пауку про мать какую-то говорил, которую куда-то надо было вложить, что ли... То ли в кадушку, то ли в качалку, самому непонятно. С пауком совсем неловко вышло - я в него старым веником Никитичны тыкал.
– Переживёт, - буркнул Булат и снова сделал затяжку, - у меня к тебе просьба, Евшик, со словами своими немножко пока молчи, а то всем худо будет. Ты уже наговорил: я, статный добрый молодец, в двенадцати годах обретаюсь, а Ванечка, наипервейший красавец и завидный жених в нескольких царствах, теперь поддельной Ягишной мается. Из батюшки Кощея наглядное пособие сделал, смотреть страшно, одна корона на голове из знакомого только и осталась! Баюна, нашего тигра поэтического, в банального болтливого кота превратил. А за белую лебедь, Ягишну Никитичну, просто убить тебя хочу! И убил бы, но ты нас всех назад обратить должен, посему, тебя неуча и дурака иномирного теплю.
– А я думал, - съязвил Евшиков, - Кощея боишься.
Какое-то время багатур смотрел на него, пристально и не мигая.
– Это тоже, - наконец-то сказал он, - я ему когда-то кандидатский минимум завалил, с тех пор почти каменный.
И постучал по себе кулаком.
– Слышишь, звук какой? Всё равно, что по статуе стучать. Так что, рекомендую быть благоразумным.
– Да не ёжься, Евша, - добродушно улыбаясь, сказала Петровна, - скоро всё устроится. Я Никитичну подслушал, когда она по блюдцу с батюшкой Кощеем на очередную связь выходила. Так он ей сказал, что везёт правильного и сильного эксперта по волшебному слову, который нам всё и скажет. А как скажет, так и будет.
– Евшик, не трясись так, не то крыльцо рухнет, - фыркнул Булат и с интересом спросил Петровну, - А он, эксперт этот, тоже такое говорить умеет?
– Не умеет, - вздохнула Петровна с сожалением, - но знает, что с нашим неучем делать надо. По крайней мере, Никитична думает, что знает.
– Что это такое со мной делать надо?
– взъерепенился Евшиков, чувствуя, как у него от ужаса шевелятся волосы на голове, - эксперта ждёте, а сами меч притащили?!
– Ах, меч, - Петровна замялась, - это я подумал, что, может, мы и сами справимся. Глядишь, батюшка Кощей, если б дело вышло, мне результат как докторскую сразу бы засчитал, учитывая огромный практический материал, так сказать.
И, вздохнув, она потупились. Евшиков, в принципе, ей верил, но почему-то страшно боялся неведомого практического материала. Тем более, что у багатура на лице появилась неприятная кривая улыбка.
– Но мы ещё можем решить все вопросы, - зловеще прошипел Булат, - ты, неуч, кого больше боишься: меня или эксперта неизвестного?
И выразительно щёлкнул зубами. А потом звонко засмеялся, глядя, как Евшиков отпрыгнул в сторону.
– Прыгучий ты, Евша, смешно это, - Петровна, посмеиваясь, стукнула мечом в ножнах по ступеньке, - дурной только. Даже жаль тебя бывает. У Булата просто шутки глупые, так-то он добряк и балагур. А ты всё думаешь, что он тебе ущерб нанести может. А дядюшка и мухи пальцем не заденет, что ж говорить про неуча неразумного!