Мастер волшебного слова
Шрифт:
– Да ничё..., - кот досадливо вздыбил усы, - не поэт Вы, батенька, не поэт...
И со всей дури вмазал лапой по струнам. Получилось неблагозвучно. Это привело кота в раздражение и он начал агрессивно драть струны когтями, сопровождая какофонию нервным взмуркиванием. "Генератор, - думалось Евшикову под раздражённый кошачий мяв, - красивое слово. Обалденное. Важное! Может, то самое?". И, притулившись возле стены под подоконником, прикрывая рот ладонью, тихо и быстро зашептал:
– Генератор, генератор, генератор...
Мир остался
– М-да, - спустя некоторое время сказал Баюн, - всё же, Вы, думается мне, ближе к дуракам, чем к неучам. Хотя, у наших дураков всегда есть правильный результат, глупое поведение - это же просто тактика. А Вы, дорогой мой, и результат не получаете и смущаете аспектами своего поведения. Значит, это правда, что по ту сторону межпространственного прокола дураки не имеют скрытой мудрости?
– А вот я тебя веником!
– обиделся Евшиков, - думаешь, если стишки сочиняешь, то и обзываться можешь?
– А я - гуслями по дурной башке!
– отреагировал Баюн, на всякий случай, вспрыгнув на полку под потолком, - нельзя же, в самом деле, так варварски реагировать на здоровую критику! Это же хамство - гонять поэта веником!
– Неуч звучало лучше, - стоял на своём Евшиков, - по-честному, не оскорбительно!
– Нет, - заело кота, - нет, дорогой мой! Вы, простите, даже не дурак, Вы недоумок и дикарь! Полагать, что веник даёт право распоряжаться судьбами поэзии!
– Отстань от меня со своей поэзией, - орал в ответ неуч, - я, вообще, не знаю, что это такое! Ты меня дураком обозвал, за оскорбление ответишь!
Кот вытянул вперёд растопыренную лапу и торжественно объявил:
– Только безумцы не знают, как опасно оскорблять поэтов. Я сложу про Вас насмешливую и уничижительную песню, я опозорю Вас на весь белый свет, обещаю!
– А я вспомню волшебное слово, нет, вспомню много слов и будешь ты, Баюн, шкурой ходячей, что б тебя!
Тут полка оборвалась и Баюн с гуслями и цепью в лапах рухнул вниз. Внезапно чья-то рука схватила Евшикова сзади за волосы и голос Василисы произнёс:
– А ну, тихо! Сидеть!!
После чего, в звенящей тишине, добавила:
– Оба на выход, живо!
На улице, семеня на полусогнутых ногах и лапах, они тревожно пытались заглянуть в лицо Василисе. Та, сохраняя привычную невозмутимость, не торопясь, вышла к ним из избушки Ягишен.
– Ты становишься всё более опасным, - окидывая Евшикова своим цепким взглядом, сообщила она, - тебя нельзя оставлять без серьёзного присмотра.
– Здравствуй, девица-красавица, - Евшиков замолчал, мучительно вспоминая занятия по былинному этикету, - это... калёные орешки... не, лицо белое да румяное...
– И тебе доброго утра, Евша-неуч, - с лёгкой улыбкой отозвалась Василиса, - уж ладно, не ломай язык, говори, как можешь, по-неучёному. Зачем кота убить хотел?
– Говорит много, потому что, - опустив глаза, ответил Евшиков, - и обзывается. От кота неприятно...
Василиса засмеялась, кот обиженно
– Контролируешь? Это правильно!
– Ягишна Никитична была настроена решительно, даже по-боевому, - я бы ещё намордник на него одела, что бы не гавкал лишнего! И уста воском запечатать, для верности.
– Скорее надо решать, что делать, - ответила, щурясь, сероглазая девушка, - времени всё меньше, скоро он так заговорит, что никакого контроля не хватит. А печать на уста - это интересно...подумать надо... Кстати, что там наш эксперт?
– Эксперт с Булатом медовуху пьют и про генератор рассуждают, - Никитична фыркнула, - схемами весь Архив забросали.
– Так когда же?
– Собираемся в Архиве сегодня вечером, когда взойдёт первая звезда, - огненный взгляд Никитичны упёрся в сомлевшего от ужаса Евшикова, - без ужина, всем учесть! Всё, соблюдай неуча, а я пошла, у меня сеанс связи с батюшкой Кощеем.
И, решительно повернувшись, Ягишна Никитична буквально забежала в избушку.
– И за что Булат Никитичну любит?
– тихонько пробормотал Евшиков, - свирепая, кричит, всех съесть хочет, да ещё больно бьётся... Ой!
Василиса больно схватила его за ухо и потянула вверх.
– Сейчас и вправду намордник одену, - зашипела она ему в ухо, - а лучше ежа колючего в рот засажу!
– Ежа, ежа, - злорадно поддакнул кот, - и не доставать! Мяоуу!
– И тебе намордник с ежом, - Василиса наступила коту на хвост, - заткнитесь оба! Что бы до ночи звука от вас обоих не слыхала! Иначе, отдам Никитичне на исправительные мероприятия...
Яркая звезда засверкала на потемневшем небе и Евшиков, сопровождаемый Василисой Премудрой и Баюном, отправился в Архив. В помещении библиотеки уже сидели напряжённые багатур с Петровной, голоса Кощея и Никитичны раздавались за дверью, которая вела в помещение со свитками. Баюн, звеня цепью и бренча гуслями, запрыгнул на один из столов и, урча, начал вылизывать себе лапу. Последним в библиотеку зашёл эксперт Василий с неизменным добродушным выражением на лице. Василиса, поставив стул в проходе между столами, посадила на этот стул Евшикова, и мелодично позвала:
– Батюшка! Ждём тебя, появись! Ягишна Никитична, где Вы?
Дверь из архивного помещения открылась и Ягишна Никитична переступила порог, держа в руках большой короб со свитками. Кощей тихо соткался из воздуха, прямо в центре библиотеки.
– Всех благодарю за пунктуальность, - слова медленно выплывали из неподвижных кощеевых губ, - Василий, простите, мы не покормили Вас ужином. Сами понимаете, серьёзные мероприятия требуют лёгкого желудка.
– В наступленье - натощак, - как всегда, своеобразно, ответил Василий, - для войны закон не новый. Доживём ещё до харчей.