Мастера и шедевры. Том 2
Шрифт:
У колыбели юного таланта стоял скромный неудачник — преподаватель рисования в гимназии.
Через много лет, обремененный золотыми медалями Академии художеств, Николай проездом заглянет к старому учителю в Киев…
Состоится трогательная встреча. «Он мне сказал грустным голосом: «Я знал, что ты будешь художником, я тебе не говорил этого, я боялся тебя соблазнить. Нет больше горя, как быть художником!»
К счастью, Николай Ге, пережив тяжелое детство, все же стал живописцем.
В этом ему помогли добрые люди, и среди них первая — няня.
Крепостная русская женщина.
Тайная
«Добрая, милая няня, — восклицает художник, — равной тебе не встречал я более. Никогда тебя не забуду. Ты своей чистой, кроткой народной любовью осенила мое младенчество и завещала мне чуткость к чужому горю».
Слезы няни, стоны крепостных на барской конюшне, свист кнута и розг.
Эти видения отрочества родят в его душе протест против насилия, любовь к народу, которые найдут выражение в полотнах гневных и страстных.
Художник станет черпать сюжеты из легенд далекой древности, но его картины будут волновать современников, поражая остротой композиции и глубиной философских проблем.
«Тайная вечеря». Больше ста лет отделяют нас от того дня, когда молодой Ге окончил это полотно.
И глядя сегодня на картину, трудно понять, почему этот классический по форме, удивительно гармоничный по колориту холст вызвал такую бурную реакцию разных кругов общества, такие полярные мнения.
Вернемся в далекий 1863 год.
Долгожданный Ге, предваряемый молвой, прославившей картину, приезжает из Флоренции в Санкт-Петербург.
Немедля доставили художника и его холст в Академию.
Распаковали «Вечерю», натянули на подрамник. Почтенные профессора и академики не стали ждать утра, приказали зажечь свечи…
Трепетный свет озарил полотно.
Все замерли пораженные.
Живая встала перед ошеломленными мастерами сцена из древней легенды…
Будто зазвучали под гулкими сводами слова: «Один из вас предаст меня».
Совет профессоров Академии, не сходя с места, торжественно присуждает Ге звание профессора, что по регламенту было выше звания академика.
Итак, триумф! Картина выставлена в Академии, тысячи петербуржцев вереницей проходят перед холстом, ставшим в считанные дни легендарным.
Но все ли было так гладко?
Вот один из отзывов на «Вечерю». Скульптор Рамазанов в «Современной летописи» писал: «Ге первый из живописцев намеренно отнял у величайшего из мировых событий его божественность. Художник сумел угодить ходячим современным идеям и вкусам… он воплотил материализм и нигилизм, проникший у нас всюду, даже в искусство».
Портрет писателя А. И. Герцена.
Тут явно пахнет острогом!..
Однако не эти отзывы определяли успех или неуспех полотна. Картина была великолепна, это понимали почти все.
Однажды профессор Тон (строитель
«Вы необыкновенно чувствуете живописную правду, силу. Напишите в моей церкви, в Москве, св. Александра Невского, возьмите сколько хотите». — «Я не могу писать теперь такую вещь, — возражал Ге, — я занят другим. Александр Невский для меня дорогой святой, но я его теперь не вижу, у меня другие задачи». — «А, я знаю, почему вы не хотите. Вы революционер. Вы антимонархист». — «Не знаю, почему в этом вы видите революционный взгляд?» — «В вас верят юноши, вот почему вы не хотите взять этого заказа». — «Я не знал, — отвечал Ге, — что юноши верят в меня, но если это так, тогда я свято сохраню их веру и не поддамся соблазну...»
Стасов объясняет остроту этого диалога: профессор Тон предложил Ге написать образ Александра Невского с лицом здравствующего императора Александра II.
Есть еще одна важная подробность в создании «Вечери». Как стало известно, художник использовал при поисках образа Христа для картины знаменитую фотографию — портрет Герцена.
И это было сделано не случайно, ибо Герцен и Белинский, по свидетельству самого художника, для него «были самыми близкими по душе и самыми влиятельными».
Вскоре в Италии Ге напишет портрет Герцена, вошедший в золотой фонд русской реалистической школы. О качестве портрета лучше всего сказал сам Герцен: «... по-рембрандтовски написан».
Однажды к Николаю Николаевичу Ге, когда он находился в зените успеха «Тайной вечери», пришел ученик Академии художеств Иван Крамской посоветоваться душевно, нравственно, правильно ли взбунтовались четырнадцать выпускников Академии, отказавшись участвовать в конкурсе на золотую медаль. Ге взволнованно заявил, что ежели бы он был с ними, то сделал бы то же.
Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе.
Так началась духовная близость двух больших русских художников.
Профессор Тон, обозвавший Ге «антимонархистом», без обиняков заявил после «бунта» в Академии Крамскому:
«Случись это прежде, вас бы всех в солдаты!»
Прошло семь лет. Ге побывал в Италии, написал там несколько картин, не имевших успеха, и вернулся навсегда на Родину, в Россию.
Семидесятые годы... Они были годами становления крупнейшего русского прогрессивного объединения художников — Товарищества передвижных художественных выставок. Стасов особенно подчеркивает роль Ге в организации Товарищества:
«Мясоедов и вслед за ним Ге, приехавший в то время назад в Россию, выговорил недостававшее слово, и все тотчас же встало и пошло, колеса завертелись, машина двинулась могучим взмахом вперед».
В 1871 году открылась Первая передвижная выставка. Трудно сегодня переоценить роль этого движения, в котором участвовали такие мастера русской живописи, как Репин, Суриков, Перов, Крамской, Ге, Саврасов, Левитан и многие другие.
Первая передвижная имела небывалый успех. Крамской писал: