Матабар IV

Клеванский Кирилл Сергеевич

Так что неудивительно, что строитель так себя вел — Арди ведь не Милар, щеголявший в легкоузнаваемой одежде Второй Канцелярии. Впрочем, Ардан не винил собеседника за грубость. Если бы его отвлекли посередине работы, он бы тоже не был особенно рад.

— Благодарю.

— Ага… ага… Эрклад! Мать твоя… замечательная женщина! Ты куда кабель тащишь.

— На склад…

— Склад в другой стороне, сын кровосмешения! А ты его явно пытаешься спиз…

Остаток фразы Ардан не дослушал, да и начальник стройки не особо-то уже обращал внимание на визитера. Закрыв за «гостем» дверь,

тот поспешил вернуться к своим работникам. Арди же, аккуратно ступая по доскам, выложенным вдоль грязевых разводов, добрался до будущего парадного входа.

Поднялся по лестницам, пока еще укрытым досками, зашел под леса и, через массивные, стеклянные двери в изящных деревянных рамах, оказался в фойе. К концу лета здесь, наверное, будет красиво, но пока еще краснодеревщики, маляры, штукатуры и художники доводили все до ума и вокруг, как и снаружи, высились леса, стояли столы для работы, канистры с краской, холсты, рулоны бумаги, стопки картона, доски, инструменты все прочее.

Арди, руководствуясь здравым смыслом, отправился по часовой стрелке и вскоре вышел к веренице дверей и лестницам. Те, видимо, вели к ложам, балконам и бельэтажу, а двери к амфитеатру и партеру.

Тесс просила именно в партер, так что Арди открыл дальнюю дверь и оказался в зале.

Вернее оказался бы, не замри на полушаге.

Впервые он видел перед собой театр. То, о чем столько рассказывал Март. Десятки, сотни сидений уходили все выше и выше, чтобы буквально волной расшибиться о позолоченные стены, венчающие красным бархатом бортиков. Ложи, словно пузатые чашки, прятались под занавесами из алого, пышного бархата. Балконы выглядели скромнее, но и они могли поспорить в убранстве с фасадом самого здания. С потолка свисала люстра, весом, пожалуй, в несколько тонн. На ней маленькие духи ветров и воды, пришедшие со страниц сказок о Фае, держали, казалось бы, бесконечное множество свечей.

Не говоря уже о сцене. Ардан, прежде, и не предполагал, что там может быть настолько громадна. Не говоря уже о том, что судя по занавесу, зрителю открывалась лишь маленькая толика тогр

И все это…

— Вдохновляет, не правда ли? — раздался знакомый, вкрадчивый, спокойный и вежливый голос.

Ардан сжал посох.

— Добрый вечер, господин Эгобар.

— Добрый вечер, — сдержано ответил Арди. — Господин Бельский.

Рядом с ним стоял Пижон. Некоронованный король криминального мира столицы. Собственной персоной. Один на один.

И почему-то Ардан был уверен, что между демоном Тверди и Бельским, он бы предпочел демона.

Глава 101

Только теперь, познакомившись и со Старьевщиком, и с Пижоном, Ардан заметил неуловимое сходство между этими двумя персонами. И нет, разумеется, дело не во внешности, поскольку один напоминал выдру, а второй некую помесь между котом и лисой. И не в одежде, так как Бельский одевался строго, в чем-то даже чопорно. Тот выглядел сдержано даже сейчас, без пиджака, с закатанными рукавами, обнажившими несколько черных татуировок — одну в форме грызущего проволоку черепа, а другую в виде плачущего над могилой ангела.

Из тех материалов, которые

Милар выдал когда-то напарнику для ознакомления, Арди узнал, что татуировки явление весьма и весьма редкое и нехарактерное для Империи. По двум причинам — с одной стороны они слишком уж отзывались памятью о племенных татуировках орков, огров и гоблинов, которыми те украшали свои тела во времена правления Эктаса. С другой — татуировки ассоциировались с Селькадо и их военными Звездными магами.

Но не суть.

Пижон выглядел статно и строго. Серые брюки в белую полоску, дорогущие, начищенные туфли, часы и обручальное кольцо. Сорочка, едва ли не белее, чем несколько седых прядей в волосах, которые в данный момент больше напоминали воронье гнездо. Но если предположить, что Пижон всю ночь самолично занимался прослушиванием артистов, то неудивительно.

Кстати — это оправдывало наличие у него под глазами очертаний темных мешков. Да и щетина из ухоженной, лишь пытающаяся себя выдать за небрежность, теперь таковой и являлась.

Так что нет, дело вовсе не в непосредственно внешнем виде. И не в повадках или манере речи. А в чем-то ином. В чем-то неуловимом и Арди несколько раздражало, что он не мог заметить и понять, в чем именно заключалось их сходство.

— Присядем, — Пижон протянул ладонь в сторону центральных мест первого ряда и, не дожидаясь Арди, развязал бабочку и направился в указанном направлении.

Ардан некоторое время стоял неподвижно. Глупо было не опасаться такого человека, как Пижон. Как наставлял Эргар — только глупец позволяет себе оставить осторожность перед лицом любого, даже самого слабого хищника.

Сомнений в том, являлся ли Артур Бельский хищником или нет — не возникало. А уж ошибиться в силе данного человека — непозволительная роскошь. Слабый человек не встал бы во главе криминала столицы Империи, проворачивая свои дела под носом Второй Канцелярии и Стражей, попутно находясь в тех границах, что не привлекали к нему куда более пристальное внимание.

На такое был способен лишь умный, расчетливый, хладнокровный, а самое главное — жесткий и жестокий человек.

Ардан покрепче сжал посох и провел кольцом по поясу (Аверский выдал ему несколько накопителей Зеленой и Красной Звезд из собственных запасов). С щелчком платформа с кристаллом встала на место в кольце. Не то, чтобы Арди подозревал, что ему придется воспользоваться магией, просто… здесь, как и в случае с револьвером, ему был важен сам факт наличия возможности.

Успокаивало.

Пройдя следом за Пижоном, Ардан снял пальто и положил его между собой и Бельским, а затем сел на одно сидение в сторону. Сцена поднялась перед его глазами еще выше, хотя, может, это он теперь оказался ниже и…

— Вы не бывали раньше в театрах, господин Эгобар, — констатировал Пижон. Как и тогда, в закрытом клубе Иртиад, Артур сидел в кресле расслабленно. Перекинув, нога на ногу, он крутил в пальцах сигарную гильотину. — Учитывая то, откуда вы прибыли — это вполне само собой разумеющийся факт, но вы ведь, если я не ошибаюсь, уже почти девять месяцев живете в столице. Ужасно скверная оплошность, молодой человек.