Материалы к альтернативной биографии
Шрифт:
– А откуда похвалы, коих вы удостоили бесовского принца и весь роман!...
– Роман отличный! Материал отборный! Если свести воедино образы лорда Стаурогина и его жены, то получится весьма точное изображение Оригинала.
– Может, сюда приплести уж заодно и капитана Лебядкина?
– всё-таки поэт!
– Капитан - фигура важная. Он - собирательный образ всех наших мелких прихлебателей.
– Я начинаю догадываться, кто
Осклабился, отмахнулся.
– Мимо. Его импресарио в тайных обществах борцов за свободу были сеньоры Гамба - отец и сын. Меня никто не знает. Я - одно и множества недостающих звеньев истины; я слово, вырванное из разгадки.
– Умноженное знание есть умноженная скорбь, но и недостаток знания её не умаляет, - проговорил я мысль, пришедшую вдруг на ум.
– Кто мешает вам быть внимательнее? Вот тут ( - он снова обратился к Достоевскому - ) есть эпиграф из Евангелия от Луки... Джордж любил этот эпизод; он говорил: "человек может жить, нося в себе множество злых духов, а зверь - чистая душа - ни одного не потерпит и предпочтёт погибнуть". Но он тоже пропустил кое-что... А вы помните, как повествует об этом происшествии, вернее, об исходной ситуации Матфей?
– Боюсь, что нет...
– "Когда Он прибыл в страну Гергесинскую (другие называют её Гадаринской), Его встретили два бесноватых, вышедших из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путём". Заметьте - двое! А Лука и Марк одного потеряли... Лука говорит, что одержимый жил в гробах, тогда как Матфей и Марк называют своих аналогичных вышедшими из гробов и подчёркивают их неимоверную физическую силу и неукротимость. Позволю себе предположить, что речь тут идёт о самых настоящих вампирах, восставших мертвецах. Лука, кстати, замечает, что с давнего времени бесновался этот человек - то есть, может быть, уже столетия, ведь век вампира неисчислен.
Я задумался, потирая бороду, какой же вывод следует из этой цитатной мешанины...
– Как бы там ни было, чудо-то свершилось. Какая разница, кем были эти несчастные и сколько их там маялось, если они все спаслись?
Собеседник дрогнул, глаза и рот его распахнулись, чтоб тут же сжаться и сотворить жестокую гримасу:
– А вы вообразите, что меня здесь больше нет и никогда не будет.
Я вообразил и почувствовал тряску в ногах. За окошком хлестал дождь со снегом сквозь непроглядную темень; вой ветра нагонял тоску и страх; в могиле было одиноко, но хоть тихо, хоть одно и то же, нечего было терять и бояться, но здесь...
– Нет-нет, не уходите!
– Ладно, - он сполз со стола и перебрался на кушетку. Штромиан улёгся ему на ноги и тяжело вздохнул. Маленький кровопивец, паясничая, прочитал наизусть мою "Собаку". Меня пронизало отчаяние, но вдруг что-то сверкнуло в моей голове - злость и нежность одновременно, и, едва он умолк, я начал читать "Морское путешествие".
Что с ним стряслось от этого - не передать. Он полночи бился в конвульсиях, рыдал и кричал на все лады: "Да! Да!", а ближе к утру приластился ко мне и, пока не заснул, лепетал что-то по-английски, по-итальянски, по-гречески, а я поглаживал его по голове.
За окном
Я задёрнул занавески, подбросил дров в печурку, ловко и быстро согнув колени, сел перед открытой топкой, погрелся, вернулся к моему губителю и товарищу, сунул руку в его карман и вынул визитную карточку с одной только буквой М, составленной из четырёх скрещённых сабель.
Комментарии
"Зеркало и конфеты"
Произведение поддаётся относительно точной датировке - это июль или август 1822 года. С другой стороны вызывает недоумение присутствие в нём аллюзий на поэзию второй половины XIX в. и даже начала ХХ в. Возможно, среди иррациональных способностей автора было умение предслышать будущее в сфере лирики. Возможно, слова, сорвавшиеся с его уст, не утихали и носились по воздуху, пока не были уловлены и записаны другими поэтами. Например, героиня стихотворения Э. А. По Аннабелла Ли не может не иметь отношения к Байрону, поскольку наделена именем его жены и фамилией сестры. Возможно и то, что двойник Байрона, о котором речь впереди, снабдил рукопись своими вставками.