Материнство Элси
Шрифт:
— Да, правда, парни. Сегодня ночью они избивали вас?
— Да, сэр, да! — воскликнули два десятка голосов, и один за другим работники начали показывать свои раны и рассказывать жалобные истории.
Элси с дочкой, оплакивая потери и страдания этих бедняг, открыли шкаф с лекарствами и вытащили оттуда все, что можно было использовать для перевязки ран. Господин и госпожа делали перевязку собственными руками, в то же время успокаивая и утешая пострадавших и обещая помочь в восстановлении их домов и возмещении убытков. Также мистер Травилла пообещал, что привлечет
К тому моменту, когда перевязка была закончена, уже стало совсем светло. Веранда почти опустела. Люди, получив заверение от мистера Травиллы в том, что опасность миновала, понемногу разошлись по своим домам. Вдруг Элси увидела женщину, которую до этого момента не замечала.
Бедняга лежала на скамье у дверей кухни. Ее правая рука безжизненно свисала, в то время, как левой она прижимала к сердцу окровавленное тело маленького ребенка. Женщина подняла на госпожу глаза, полные немой боли.
При виде этого жалобного взгляда глаза Элси наполнились слезами.
— О, моя бедная Минерва, — сказала она. — Что они сделали с тобой и бедненьким Беном?
— Ох, ох, ох, миссис Элси! Ку-клукс-клановцы стреляли через дверь, и пули летали тут и там, и… и… одна попала мне в руку и убила моего ребенка! — всхлипывала Минерва. — Ох, ох, ох! Руку вылечит доктор, но ребенок… Он… Он умер навсегда, — и женщина разразилась горькими рыданиями, и, прижав к себе безжизненное тельце, начала скорбно раскачиваться взад-вперед.
— Он пошел на небеса, моя бедная Минерва, чтобы быть навеки защищенным и счастливым с дорогим Господом Иисусом, — сказала ей дрожащим голосом госпожа, у которой самой по щекам катились слезы.
— И он уже никогда не будет страдать, дорогая, — добавила подошедшая тетушка Дайси. — Ку-клукс-клан не зайдет в сад Господень, чтобы напугать или обидеть Бена. Да будет благословенно его маленькое сердце!
— Мы все хотели бы оказаться там, чтобы быть такими же счастливыми как и он! Позволь мне смыть с него кровь и одеть в чистое для похорон, — сказала тетушка Салли — нянька из квартала — беря тело ребенка на руки. Тем временем мистер Травилла и Элси принялись перевязывать раненую руку Минервы, успокаивая ее и обещая послать за доктором так быстро, как только это будет возможно.
Тетушка Салли сидела поблизости, приготавливая маленькое тело к погребению, и у маленькой Элси, наблюдающей за этим, по щекам катились большие слезы. Н конец, подойдя к маме, она что-то прошептала ей на ухо.
— Да, дорогая. Открой ящик комода и выбери сама, — быстро ответила мама. Девочка убежала в дом и вскоре вернулась с детским передничком из красивого белого муслина, отделанным изысканной вышивкой.
— Надень это на него, тетушка Салли, — сказала она. — Мама разрешила.
Затем, подойдя к скорбящей матери, Элси сжала ее смуглые, огрубевшие от тяжелого труда руки своими нежными белыми пальчиками и сказала:
— Не плачь, Минерва. Ты же знаешь, что маленький Бен всегда болел, а теперь он здоров и счастлив. И если ты любишь Иисуса, то однажды опять будешь с ним.
Явно очень довольная той честью,
Скудная мебель дома Минервы была полностью изломана головорезами, а ее муж — ужасно избит. Он и двое других мужчин не пришли в дом господ вместе с остальными, поскольку, по всей видимости, были не в состоянии это сделать, и мистер Травилла, сев на лошадь, отправился на их поиски.
Они были оставлены налетчиками в лесу, и один из них «дядюшка Моуз», сильно хромавший из-за ревматизма, — все еще лежал едва живой на земле весь в синяках, порезах и стреляных ранах.
Другой мужчина дополз до своей хижины и лишился сознания прямо на пороге, в то время как третий лежал в луже собственной крови в нескольких метрах от своего дома.
Мистер Травилла перенес раненых в их хижины и, устроив их настолько удобно, насколько это было возможно, немедленно послал за доктором Бартоном.
В ту ночь покой семейства Фэйрвью не был потревожен близостью налетчиков или их деяниями. Первым, кто узнал о посещении ку-клукс-клана, был мистер Леланд, когда в обычный ранний час открыл парадную дверь, отправляясь на утренний обход плантации.
Увидев перед собой грубый сосновый гроб, он едва не отпрянул, но, сразу же овладев собой, наклонился, чтобы прочитать прикрепленную к крышке записку.
«Берегись, гнусный саквояжник! Это — третье и последнее предупреждение. Мы даем тебе десять дней на то, чтобы убраться отсюда, иначе в этом гробу окажется твой труп».
Мистер Леланд внимательно прочитал записку, тщательно взвешивая каждое слово. При этом на его лице не дрогнул ни один мускул, а его нервы были совершенно спокойны.
Повернувшись к появившемуся в этот момент смотрителю, он сказал твердым, спокойным голосом:
— Принеси мне топор, Парк, и побыстрее. Твоя госпожа ни в коем случае не должна увидеть этого.
С этими словами мистер Леланд наступил ногой на крышку гроба и с треском проломал ее, а завершил дело с помощью топора, быстро разрубив гроб в щепки.
— Вот так! — сказал он, отдавая указание собрать обломки и отнести их в кухню. — В любом случае, загнать меня в этот гроб им не удастся. Интересно, каких бед они натворили в рабочем квартале? — добавил мистер Леланд, прыгая в седло.
— Ужасных бед, сэр. Они чуть не убили двух парней, а остальных до смерти напугали, — сказал Парк, быстро повинуясь приказу собрать щепки. — Я как раз собирался рассказать вам об этом, сэр, когда вы послали меня за топором.
— Да уж! Мерзкие дела! Как только освободишься, Парк, следуй за мной. И помни: ни слова об этом, — и мистер Леланд указал на разломанный гроб. — Никому, — и, пришпорив лошадь, он галопом помчался в направлении рабочего квартала, однако, вскоре увидев вдалеке все еще дымящееся пепелище школьного здания в Йоне, на мгновение натянул поводья и издал возглас удивления и сожаления: