Материнство Элси
Шрифт:
— Да, моя дорогая госпожа, я уже в долине, — ответил дядюшка Моуз медленно, с трудом выговаривая слова. — Но, благодарение Господу, она не темная!
— Иисус с тобой?
— Да, госпожа. Он — моя крепость и моя песня. Река глубока, но Он никогда не даст мне утонуть. Это старое тело ужасно болит, но скоро я уже никогда не буду знать боли. Благословен Господь!
— Ты уверен в том, что идешь на небеса, из-за твоих добрых дел, дядюшка Моуз?
— Что вы, миленькая! Я не сделал ни одного доброго дела, но благословенный Господь Иисус покрывает меня Своей благостью,
— Да, это так. «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом». «Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» И «верующий в Него не постыдится».
— Да, миленькая, это слова из доброй книги. А теперь не могли бы вы спеть двадцать второй Псалом, а потом попросите Господа Иисуса крепко держать этого старика пока он не перейдет через Иордан и не войдет в ворота небесного города.
Элси удовлетворила просьбу дядюшки Моуза. Нежный голос, который волновал слух многих богатых и знатных людей земли, легко изливал свои изысканные обертона для облегчения предсмертных мук бедного старого негра.
Затем, склонившись на колени у скромной кушетки Элси в нескольких простых, трогательных словах вверила отходящую душу всемогущей любви и заботе Того, Кто пролил Свою кровь для ее искупления. Она горячо молила о том, чтобы умирающий смог полностью положиться на Иисуса и таким образом быстро и беспрепятственно вошел в Его Царство и славу.
В конце этой молитвы дядюшка Моуз горячо присоединился к «аминь» Элси, а затем тихим, слабым голосом добавил:
— Да благословит… и сохранит… тебя… наш добрый… Господь… моя… дорогая… госпожа.
Когда Элси встала с колен, на нее упала чья-то тень. Оглянувшись, она увидела стоящего рядом отца.
Он привлек ее к себе и нежно поцеловал в лоб.
— Тебе пора возвращаться домой. Солнце уже высоко, и становится слишком жарко для прогулок.
Этот тихий, спокойный голос был для Элси таким же авторитетным как и в былые годы.
Мистер Динсмор подождал, пока дочь попрощается с дядюшкой Моузом, затем сам сказал ему несколько добрых слов на прощание, и, выведя Элси на улицу, посадил ее в ожидающий у дверей экипаж.
В этот момент подъехал мистер Травилла.
— Это правильно, — сказал он. — Женушка, я не хотел бы, чтобы ты подвергала себя жару знойного дня.
— А ты, Эдвард? Разве ты еще не едешь домой? — спросила Элси.
— Еще нет, дорогая. Я должен прежде решить несколько вопросов, и хочу переговорить с мистером Вудом, который, как мне сказали, сейчас приедет.
Он галантно, как в дни ухаживания, послал жене воздушный поцелуй и поскакал прочь, в то время как экипаж покатил по направлению к особняку.
— Дочь, если тебе нужно было навестить рабочий квартал в такой зной, то почему ты не выбрала более ранний час? — спросил мистер Динсмор.
— На это были причины, папа, — ответила Элси и начала рассказывать, чем была занята эти утром перед завтраком. — Ты знаешь о мистере Леланде? — спросила она в завершение.
— Да. Боюсь, что
— А потом на тебя и на Эдварда! — сказала Элси, сильно побледнев, и ее глаза наполнились слезами. — Папа, я начинаю сильно беспокоиться.
— Для этого нет никаких оснований, дорогая, — ответил мистер Динсмор, беря дочь за руку. — Они не могут иметь над нами никакой власти, если им не будет дано свыше. Дитя мое, Бог царствует, и если Бог за нас, то кто может быть против нас?
— Да, папочка, и давай скажем вместе с Давидом: «В тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды».
Мистер Динсмор еще не уехал из Йона, когда вернулся мистер Травилла с известием о том, что страдания дядюшки Моуза закончились, и было решено, что он и малыш Бен будут похоронены вечером на закате.
Дети умоляли разрешить им посетить эти двойные похороны, но их родители рассудили, что этой просьбе лучше отказать, опасаясь нападения ку-клукс-клана, что было вполне вероятно.
— Я разговаривал с Леландом, — отметил мистер Травилла, оставшись со своим другом наедине, — и он предложил, чтобы мы сопровождали похоронную процессию в качестве конной охраны.
— Хорошая идея! — сказал мистер Динсмор. — Хорас и я присоединимся к вам, и давайте все вооружимся до зубов.
— Обязательно, и я принимаю твое предложение с благодарностью. Некоторые из парней сами очень приличные стрелки, но у них этой ночью украли все оружие.
— Так давай снабдим их опять, Эдвард, — воскликнула Элси энергично, — и позволим им упражняться в стрельбе по мишени.
Мистер Травилла одобрил это предложение с улыбкой.
— Ты становишься очень воинственной, — сказал он жене.
— Да, я верю в то, что имею право и долг самозащиты от зла.
Ближе к вечеру мистер Динсмор отправился в Оакс и вернулся в Йон вместе с сыном незадолго до назначенного часа похорон.
Элси с легким сердечным трепетом наблюдала за тем, как они и мистер Травилла уезжают в направлении рабочего квартала, вознося безмолвную молитву об их сохранности. Она отправилась вместе с детьми в расположенную на крыше дома обсерваторию, откуда было прекрасно видно весь маршрут от хижины дядюшки Моуза до расположенного немного поодаль места похорон. Это место было выбрано для погребения в угоду суеверных чувств чернокожих, которые предпочитали хоронить умерших подальше от своих жилищ.
Дети с большим интересом наблюдали за тем как формировалась процессия, в которой каждый мужчина нес пылающий факел. Она пересекла одну из улиц рабочего квартала и медленно направилась по дороге, окаймляющей плантацию с двух сторон, а затем немного поднялась на небольшой холм, где все собрались вокруг открытой могилы.
Солнце уже зашло, густые облака скрыли луну, и факелы сияли как звезды в ночи.
— Мама, что они сейчас делают? — спросил Гарольд.
— Слушай! Может, ты что-то услышишь, — ответила Элси. Когда они, затаив дыхание, прислушались, до их слуха долетела красивая мелодия негритянской песни, которая свободно разливалась в спокойном ночном воздухе.