Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого
Шрифт:
Ожидая какой-то реакции на свои слова, майор сделал ещё одну паузу. Но в огромном кабинете Начальника Секретно-Политического Отдела стояла мертвая тишина.
– Но не время сейчас скорбеть! Мы не можем сидеть и ждать, пока подлые враги, несомненно, готовят новый удар! Мы будем мстить! Беспощадно уничтожать всех, кто подготовил и осуществил это немыслимое злодеяние!
Теперь детали! Убийца задержан, он пытался покончить жизнь самоубийством, но пока жив. По горячим следам установлено наличие заговора, и корни этого заговора в нашем городе! Есть мнение,
Начинаем с семьи преступника. Жена, родители, братья, сестры… Чтобы к утру все были здесь и давали признательные показания!
Сослуживцы за последние десять лет!
Соседи и все прочие!
Ответственным назначается мой заместитель капитан госбезопасности Скворцов! Все отпуска, выходные и командировки отменяются! Выполнять!
Кабинет быстро опустел. Только один человек остался за длинным столом…
– Моисеев! Ты что, оглох? Иди, работай!
– Разрешите доложить! Сегодня в ходе допроса подследственный Шехтель сообщил, что старший лейтенант Смирнов требовал от него признания в убийстве товарища Кирова!
– Ну и что с того?
– В ходе допроса, проходившего три дня назад!
– Чего?
– переспросил майор.
– Повтори!
– Вот… - Моисеев разложил перед своим начальником бумаги.
– Вот протокол сегодняшнего допроса, подписанный подследственным… Он признается в тайной заброске отряда китайских диверсантов в 1921 году на территорию…
– Да на хрен этих китайцев! Дело говори!
– В конце допроса подследственный сообщил, что следователь Смирнов в ходе допроса 29 ноября требовал от него признаться в совершении убийства товарища Кирова… Показания Шехтеля подтверждаются его сокамерником Волковым, который является моим осведомителем. В своей записке Волков указывает, что Шехтель во сне говорил, что не хочет убивать…
– Дай сюда!
– майор вырвал листок из рук подчиненного.
– Ну и показания! Во сне! Ты в своем уме?
– Так точно!
"А ведь он не врет, - неожиданно подумал майор.
– Эх, Смирнов, Смирнов…"
– Значит, так. Ты начал, тебе и продолжать! Закрывай дело этого Шехтеля. Прицепишь к нему своего попа, Белянина, и ещё фон Хазена…
– Белогвардейца? Слушаюсь!
– Чтобы к утру всё было готово! Религиозно-белогвардейский заговор с целью убийства товарища Кирова! Детали сам обмозгуешь. Всех по пятьдесят восьмой часть восемь. Всё понял?
– Так точно! А что Смирнов?
– А это, - майор нервно закусил нижнюю губу, - не твоя забота! Кто ещё знает?
– Никто, товарищ майор!
– Вот и хорошо… Так что иди, лейтенант… Сделаешь, как надо, получишь ещё одну шпалу в петлицу…
"Прыткий парень… - подумал майор, глядя на закрывающуюся дверь.
– За таким глаз да глаз!"
…Впервые Шехтель чувствовал себя счастливым. Его снова вызвали к этому замечательному молодому лейтенанту, с таким милым местечковым
– А у меня для вас хорошая новость!
– улыбнулся следователь.
– Я подал начальству ходатайство о переводе вас в одиночную камеру! Зачем вам сидеть с этими уголовниками?
– Спасибо!
– Шехтель снова расплакался.
– Не обессудьте, я тут уже за вас всё написал, так что просто подпишите вот тут, внизу, - быстро сказал Моисеев.
– Если, конечно, не возражаете…
– Нет, что вы, конечно, не возражаю, - Шехтель, не читая, быстро подписал поданный ему лист.
– А почему надо в самом низу?
– Там придется ещё несколько подписей собрать… Завхоз должен подписать, кладовщик… Но я с ними сам встречусь, - с той же улыбкой произнес Моисеев.
– Вы пока в моем кабинете подождите.
"И взгляд у него такой добрый!
– думал Шехтель.
– Неужели такие ещё остались?"
И когда через пару часов его повели по мрачной лестнице куда-то вниз, он так же счастливо улыбался…
А следователь Смирнов на следующий день нелепо погиб при переходе улицы. Вроде бы и автомобилей почти не было, и погода была хорошая. Что ж, всякое бывает… Похоронили его с положенными почестями, а семье назначили пенсию. Всего через пару лет с небольшим многие из его коллег, спускаясь в подвал по той же самой мрачной лестнице, позавидовали ему.
Что же до следователя Моисеева, то он просто исчез. Вроде бы его видели на похоронах Смирнова, но потом… Потом он пропал! Искали его, конечно, но не нашли. Жил он одиноко, родни у него не было. Не было и зацепок, чтобы понять, куда он делся. А дальше пошла такая работа, что о нем забыли.
Загадочная история маленькой деревни напрочь затерялась в круговороте грозных событий. И кое для кого это, наверное, стало самым важным событием того страшного декабря 1934 года…
Часть Первая. Спираль Плахина.
Виток первый. Солдат.
Скорый поезд Куйбышев-Новосибирск. Сентябрь 1988 г.
Возвращаясь из отпуска в свою часть, Серега Плахин попал в крайне неприятную ситуацию.
Вот как всё было. Прилетел он из Ленинграда в Уфу, а там добрался до вокзала. Купил билет до своей станции. Надо было ждать три часа, так что сел он в зале ожидания и задремал.
– Парень, ты не из Москвы?
– спросил кто-то.
– Нет, я из Ленинграда, - просыпаясь, ответил он.
И увидел подле себя высокого улыбающегося мужика, явно откуда-то с Кавказа. Одет был мужик в джинсовый костюм, который в те времена считался дорогим и престижным.
– Из Ленинграда! Какой красивый город!
– искренне обрадовался тот.
– Я там был! Ну и как там сейчас?
– Хорошо, - ответил Серега.
– Дома всегда хорошо…
– А у меня радость! Сын у меня родился, дома, в Грузии! Я к ним еду! Только поезд ещё не скоро… Идем со мной в ресторан, отметим!