Маугли из Космоса
Шрифт:
Последний вариант настолько понравился Алевтине Казаровой, что она решительно отшвырнула злополучную стружку и вернулась в дом — приводить себя в порядок и переодеваться. Тщательно умылась. Кинулась к комоду, выдергивая все ящики подряд. Потом — к платяному шкафу. Где мое новогоднее платье?.. Ага. Вот оно. А чулочки, туфельки?.. Туточки… Та-ак, эти духи, пожалуй, чересчур нежные… А вот эти — в самый раз. Теперь подвести глаза, оттенить губы… Красотка. Гоголевская панночка.
Аля не собиралась униженно умолять бравого милиционера, чтобы тот удержал Мишу в поселке, пусть этот затянутый в милицейский китель сухарь не думает,
Черт побери, он скоро станет отцом и должен думать теперь не о галактиках и звездных кораблях, а о жене и будущем ребенке! Понятно, что любого мужика тянет в заоблачные выси, лишь бы избежать ответственности за тех, кто рядом, но на то и существуют любящие женщины, чтобы соразмерять высокие устремления любимых мужчин с решением насущных проблем семьи. Кто-кто, а уж она это сделать сумеет. Получалось у мамы, получится и у нее. Не собирается Алевтина Казарова коротать бабий свой век матерью-одиночкой. Не для того в таежной глуши блеснул ей лучик счастья, чтобы снова остаться в беспросветности. И плевать она хотела на любые сплетни и кривотолки.
Когда Аля вышла из дому, закатное солнце едва просвечивало сквозь смолистые колонны кедрового бора, что высился на дальней окраине Заовражья. Мычали коровы, возвращающиеся с пастбища, глухо брякали боталы, щелкал пастуший бич. Але вдруг показался нелепым ее наряд, а цель вечернего вояжа — сомнительной. Она словно собиралась донести на мужа. И все-таки Алевтина не стала возвращаться и только ускорила шаг. Дом участкового стоял на противоположной стороне Малых Пихт, у дороги, ведущей к шахтам и горно-обогатительному комбинату «Красного медника». И если свернуть к оврагу и пройти малозаметной тропинкой, не придется всю дорогу красоваться на глазах у всего поселка.
Аля повернула к оврагу, огляделась — не подсматривает ли кто? Скинула туфли и сняла чулки. Босиком по вытоптанной в травянистом склоне оврага тропке бежать было легче. Фонтанчики прохладной пыли взрывались между пальцами. Обиды, страхи, переживания вдруг отдалились, растворились в вечернем воздухе. Аля словно вернулась в детство. Летние каникулы на исходе — это огорчительно, но скоро начнутся занятия, звонки к урокам, утренние заморозки. Привычный распорядок дня, привычные заботы — и никаких космических страстей. Жизнь вернется в старое русло. Она понимала, что обманывает себя, что никогда уже ничего не будет по-прежнему.
Чем дальше Алевтина уходила от своего дома, тем нелепее ей казалась собственная затея. И когда потемневшая от времени и дождей кровля марьинского дома показалась из-за других поселковых крыш, Аля твердо решила, что не пойдет она к участковому. Незачем людей смешить. Домой, правда, тоже не сразу вернется. Погуляет здесь, вдоль оврага, подышит. А если Миша ее не застанет, что ж, пусть поволнуется. Если он вообще способен волноваться из-за нее. Не слишком ли она с ним носится? Мужика надо держать в ежовых рукавицах, а не заглядывать в рот, ловя каждое слово. Нет, с этого момента жизнь у них пойдет
С хрустом раздвинулись кусты малины, росшие по краю обрыва, и на тропинку выкарабкалось многорукое, блестящее, лязгающее металлом создание. Аля сразу узнала его — это была кошмарная тварь, растерзавшая Владика Безуглова. Сумерки скрадывали тошнотворные подробности строения гадины, Аля лишь разглядела, что по обеим сторонам, провисающего, безобразно раздутого, похожего на мозг мешка растопырились два сложно устроенных металлических полушария. Взрыв ими глинистую почву, гадина рванулась к женщине, выбросив вперед пучок извивающихся щупалец. Алевтина и ахнуть не успела, как была оплетена ими с головы до ног. Забилась, завизжала, пытаясь оторвать от себя омерзительные липкие веревки. К счастью, она потеряла сознание раньше, чем Страж нахлобучил ей на голову некое подобие тернового венца, микроскопически тонкие шипы которого, проникнув сквозь кожу и черепную кость, добрались до коры головного мозга.
Не видела Аля и выскочившего из своего дома участкового Марьина. Старший лейтенант смотрел телевизор в теплом круге домашнего уюта, когда услыхал отдаленный истошный женский крик. Не раздумывая, он бросился к кобуре, выхватил служебный «Макаров» и как был, в майке и семейных трусах, выскочил на улицу. С минуту постоял во дворе, повертел головой, стараясь сообразить, откуда донесся вопль, и решительно повернул к оврагу. И почти сразу же наткнулся на шарообразное нечто, которое катилось ему навстречу с бесчувственной женщиной, зажатой в клубке щупалец.
— Стой! Стрелять буду! — крикнул милиционер, сделав предупредительный в воздух.
Разделенный на две половинки шар не сбавил скорости, перемалывая вращающимися частями дерн. Тогда Марьин выстрелил в упор, целясь в подобие мозга, тошнотворно колышущегося в движении. Взвизгнув, пуля отрикошетила от незримой оболочки, окружающей чудовищное создание. Третий раз участковый стрелять не стал, опасаясь задеть женщину, схваченную неведомой тварью. На свою беду, старший лейтенант Валериан Петрович Марьин не знал, что Страж расценил его действия как опасные для жизни и здоровья опекаемой им особи.
Бешено вращающееся правое полушарие на ходу ощетинилось лепестковыми лезвиями. Милиционер не успел отскочить — лезвия впились ему в ногу, с хрустом подминая все тело под чудовищную тяжесть инопланетного монстра. В следующее мгновение Страж отбросил малопихтинского участкового. Очередной абориген, попытавшийся ему помешать, был устранен максимально эффективным способом. С безвольно повисшей в его щупальцах Алевтиной, ломая кустарник, Страж сверзился в овраг. Ему нужно было немного тишины и покоя, чтобы перекачать в мозг подопечной необходимый объем информации.
Однако на этот раз удача покинула Стража. Не успел он расположиться в глухой, скрытой буйно разросшимся ивняком балке, как чуткие рецепторы его уловили приближение еще одного прямоходящего млекопитающего, коими эта планетка была слишком густо населена. Если бы Страж бездействовал, ему бы не составило труда замаскироваться. Простой абориген принял бы его за валун, тем более — в сумерках, но тот, кто крался по дну оврага, не был простым аборигеном. И в руках он держал не примитивное огнестрельное оружие.