Маяковский без глянца
Шрифт:
Наталья Александровна Брюханенко:
На пыльной площади вокзала стояли два запряженных верблюда, Маяковский принес им какую-то еду из вокзального ресторана и кормил их.
Валентин Петрович Катаев:
– Чего бы вы хотели больше всего на свете?
– Иметь карликового бегемотика, ручного, чтобы он сидел под столом, как собака.
– А есть такие?
– Своими глазами видел в Америке. Стоят шесть тысяч долларов штука.
Жилище
Александр Вильямович Февральский:
Это обыкновенный имеретинский дощатый сельский дом. (Такие дома здесь называются «ода».) Он стоит на кирпичных сваях, так как расположен на откосе горы. С открытой галереи, выходящей в сад и обращенной к реке, две двери ведут в комнаты. Справа был кабинет отца поэта – лесничего Владимира Константиновича, а за кабинетом – комната матери Александры Алексеевны и младших детей. В этой комнате и родился Владимир Владимирович. Слева была столовая, вернее, общая комната, где жили бабушка, мать Александры Алексеевны, и старшая сестра поэта – Людмила Владимировна.
Мебель и вещи в комнатах отца и матери выглядят так же, как при Маяковских. В кабинете справа от входа – тахта, дальше у окна – письменный стол, на нем книги девяностых годов прошлого столетия, в глубине – низкий шкаф с фотоаппаратом, образцами древесных пород и другими вещами. У входа слева висит бурка, – в такой бурке Владимир Константинович совершал объезды по лесничеству. В комнате матери – слева от двери (около печи, обогревавшей все три комнаты) рукомойник, справа – сундук, дальше у окна столик; в глубине прямо против двери – кровать, а перед ней – деревянная колыбель, такая же, как та, в которой мать качала маленького Володю. Стулья с плетеными сиденьями.
Христофор Николаевич Ставраков (1888–?), педагог, заслуженный учитель школы РСФСР, знакомый семьи Маяковских:
В Москве Маяковские жили в трудных условиях. Александра Алексеевна получала небольшую пенсию. Людмила Владимировна после смерти отца, как старшая, заботилась об устройстве жизни сестры и брата. Она училась и работала, весь свой заработок отдавала в дом и о личной жизни забывала. И все-таки средств не хватало. Приходилось часть нанимаемой квартиры сдавать студентам.
Николай Иванович Хлестов:
Маяковские жили небогато, но никогда не голодали и умели находить выход из затруднительных положений. Обстановка в квартире была скромная, всегда чисто, убрано. Прислуги, как тогда называли домашних работниц, у них, конечно, не было. Все делали сами, главным образом Александра Алексеевна, остальные помогали по мере возможности.
Они много читали, особенно Володя, интересовались музыкой, живописью, скульптурой, литературой. Все новое, прогрессивное, передовое всегда вызывало у них большой интерес и находило живой отклик.
Дружба, внимательное, чуткое отношение друг к другу, царившие в семье Маяковских, благотворно влияли на всех жильцов. Все мы жили дружно.
<…> Первое, что мне бросилось в глаза, – книги. Книгами была набита полка над кроватью,
Сергей Дмитриевич Спасский:
Он жил в довольно просторной комнате, обставленной безразлично и просто. Комната имела вид временного пристанища, как и большинство жилищ Маяковского. Необходимая аккуратная мебель, безотносительная к хозяину. Диван, в простенке между окнами – письменный стол. Ни книг, ни разложенных рукописей – этих признаков оседлого писательства.
Лили Юрьевна Брик:
Осенью <…> Маяковский снял на улице Жуковского маленькую квартиру на одной лестнице с нами. Ванна за недостатком места – в коридоре. В спальне – тахта и большое зеркало в розовой бархатной раме, одолженное у знакомых.
Виктор Борисович Шкловский:
Квартира (Бриков. – Сост.) совсем маленькая. Прямо из прихожей коридор, слева от коридора две комнаты, а спальня выходит в переднюю. Квартира небогатая, но в спальне кровати со стегаными одеялами, в первой комнате – тоже не из коридора, а из передней – уже описанный рояль, стены увешаны сюзане, и большая картина-масло под стеклом, работы Бориса Григорьева, – хозяйка дома лежит в платье.
Плохая картина. Лиля ее потом продала.
Потом узенькая столовая. Здесь читал Маяковский стихи.
Сергей Дмитриевич Спасский:
Две маленькие нарядные комнатки. Быстрый, худенький Осип Максимович. Лиля Юрьевна, улыбающаяся огромными золотистыми глазами. Здесь было все просто и уютно. Так показалось мне, может, оттого, что и сам Маяковский становился тут домашним и мягким. Здесь он выглядел словно в отпуску от военных и поэтических обязательств. С трудом поворачиваясь среди тесно поставленной мебели, он устраивался на диване или в креслах. Его голос глухо журчал, невпопад внедряясь в беседу. Он пошучивал свойственным ему образом, громоздко, но неожиданно и смешно. Подсаживался к широкому бумажному листу, растянутому на стене, испещренному остротами, замечаниями и рисунками посетителей, и вносил в эту первую, вероятно, в природе «стенгазету» очередной каламбур. Здесь он обычно обедал. Здесь было его первое издательство.
Виктор Борисович Шкловский:
Книжка Маяковского («Облако в штанах». – Сост.) уже была издана. Лиля переплела ее в елизаветинскую лиловую парчу. Ося устроил на стенке полочку из некрашеного дерева, и на полочке стояли все книги футуристов.
А на стене повесили рулон бумаги, и на ней все писали, что хотели.
Бурлюк рисовал какие-то пирамиды, я рисовал лошадок, похожих на соски.
Лили Юрьевна Брик: