Меч войны
Шрифт:
— Тебе лучше поторопиться, дитя моё.
— Да, Надира. — Она стояла по колено в воде, пока Хамида просушивала её кожу, похлопывая по ткани.
Надира-бегума подняла подбородок.
— Моя дорогая, будь на то моя воля, ты могла бы стоять в воде хоть весь день и всю ночь. Но набоб требует тебя к себе. Ты должна явиться к нему немедленно.
Ясмин вышла из воды, вытерлась и торопливо оделась, ощущая присутствие Макбула и его загадочный взгляд, нисколько не смущающий её. Она оставила Надиру и последовала за евнухом.
По пути она думала: что может скрываться за взглядом Макбула? Какие мысли возникают в мозгу евнуха, когда он
— Зачем он вызвал меня, Макбул?
— Я не знаю, сахиба.
— Он — один?
— Да, кроме хука-валлы [53] .
53
Хука-валла — слуга, приготавливающий кальян для курения (хиндустани). Хука — кальян (урду), валла — человек (хинди).
«Если он курит, значит, думает». Она сделала сознательное усилие, настраивая мысли на более весёлый лад, глядя, с внутренней улыбкой, на нелепые, преувеличенно загнутые носки туфель Макбула. Она слышала, как его толстые ноги трутся друт о друга, когда он идёт, раскачиваясь при каждом шаге. В Макбуле была своеобразная грация, подобная грации слона, и хотя меч был постоянно в его руке, он всегда казался ей мягким человеком. Чёртик, сидевший в ней, не мог удержаться от попытки представить, как он присаживается, подобно женщине, чтобы облегчиться. «Что у него осталось? Как это выглядит и как функционирует? Остался ли хотя бы обрубок?»
Макбул снял со своего пояса кольцо с ключами и отпер громадную, окованную железом дверь. Когда он распахнул её, Ясмин приостановилась, с неохотой заставляя себя сосредоточиться на предстоящей беседе.
— А, Ясмин! Входи, входи.
Она вошла через дверь, ведущую из женской половины, и приблизилась к выложенному подушками маснаду набоба.
— Высокочтимый отец...
— Входи. Садись сюда, рядом со мной.
Толстый слой шёлковых ковров мягко стлался под её босыми ногами. Она с удобством опустилась на колени и вежливо сложила ладони перед собою.
— Пожалуйста, извините мою задержку и мой вид, высокочтимый отец, но я была в бассейне, когда ваше повеление достигло меня.
Анвар уд-Дин какой-то момент с одобрением разглядывал её. Он сделал ещё одну затяжку и затем отпустил хука-валлу, чтобы остаться наедине с Ясмин.
— Ты можешь убрать свою вуаль, дочь моя.
— Благодарю вас, высокочтимый отец.
Ясмин молча подчинилась. Хотя она привыкла иногда открывать лицо перед мужчинами царствующей семьи и порой — перед их избранными гостями, она испытывала особенное ощущение обнажённости под взором набоба.
— Поездка, в которую я послал тебя, кажется, не прошла так гладко, как хотелось бы, — сказал он.
— Да, высокочтимый отец, не гладко.
— Я постоянно возносил молитвы к Аллаху. Расскажи, что произошло?
Она подробно рассказала ему о пути до Цейлона и обратно, не оставляя ничего имеющего значение, и без колебания
— Дважды ваш сын был близок к смерти, высокочтимый отец. Первый раз он чуть не утонул в море во время тайфуна, и затем на него чуть не было совершено покушение Абдулом Масджидом. Мухаммед считает, что это его брат, ваш сын Махфуз, приказал убить его.
— Инш Аллах [54] , — нейтрально произнёс Анвар уд-Дин, внимательно следя за нею. — На всё воля Божия. Не так ли?
Она с уважением, но бесстрашно взглянула ему в глаза.
— Я думаю, что шторм был действительно проявлением воли Бога, ибо шторм и не возникает иначе. Я верю, что в Книге Судеб написано, что французские корабли приблизятся к нам и нам придётся покинуть английский корабль. Это — кисмет [55] , то, что мы достигли земли. Однако, высокочтимый отец, я не верю, что появление Абдула Масджида было предопределено Богом. Кисмет проявился лишь в его смерти.
54
Рука Бога (араб.).
55
Кисмет— судьба, предопределенная Богом (араб.).
Анвар уд-Дин задумчиво погладил бороду.
— Но ты сказала, что убил его иноземец, Хэйден Флинт?
— Он и я, вместе.
— А ты согласна с тем, что думает Мухаммед? Что Махфуз заплатил Абдулу Масджиду, чтобы тот убил его?
— Нет, высокочтимый отец. Я думаю, что Шахбаз-бегума могла сказать ему о рубине, но я считаю, что всё остальное было следствием жадности Абдула Масджида. Он хотел захватить рубин, овладеть им лишь ради денег.
Он хмыкнул.
— Тогда он заслуживал смерти. Как тебе, так и иноземцу, следовательно, прощается его кровь.
— Благодарю вас, высокочтимый отец.
Это была всего лишь формальность, но Анвар уд-Дин любил скрупулёзность во всём, что касалось его обязанности следить за исполнением закона. «Именно это делает его мудрым управляющим, — думала она. — Внимание к мелочам. Вот почему он будет умелым последователем низама, если это — кисмет».
— Теперь, — продолжил он, — расскажи мне о рубине и иноземце. И скажи: что, ты думаешь, на уме у Мухаммеда?
— Из этих трёх вопросов, высокочтимый отец, последний — самый насущный. С тех самых пор, как вы назначили Махфуза своим преемником, целью Мухаммеда стало убить его. Я верю, что он скоро предпримет серьёзную попытку совершить это, и, если это произойдёт, он должен будет включить в свои планы убийство матери Махфуза, а также и...
— А также?
— А также и вас, высокочтимый отец.
Анвар уд-Дин продолжал поглаживать бороду; его глаза увлажнились. Он выбрал Ясмин в жены Мухаммеду, и выбор его оказался верным. Мухаммед был непостоянным и изменчивым в юности, дерзким и нетерпеливым, опасно сосредоточенным на стремлении к власти. Необходимо было использовать различные хитрости, чтобы опрокинуть его планы, и одной из них стала эта маленькая черноглазая девочка, которую привёз из Агры её отец.
— Как он совершит это?