Меч войны

Картер Роберт

«Возможно, поэтому он столь яростен в своих амбициях, — думала она с раздражением. — Я должна посоветоваться с Джемдани, моим знатоком трав и аптекарем. Её магия способна исцелить любого. Она порекомендует порошок голубого лотоса, смешанный с топлёным маслом из молока буйволицы и мёдом; или, может быть, молоко, в котором варились семенники барана или козла. Выпив это, он, несомненно, обретёт потенцию. Это поможет избавить его от ярости и неистовства, и он уже не освободится от моих чар».

Он поднялся и, не глядя на неё, ничем не проявляя своего настроения, оделся, отклонив помощь её помощниц. Всё это время она смотрела на него томным взором, как женщина, столь истощённая доблестью

мужчины, что не может даже подняться, не имеет сил улыбнуться или подвинуться.

«Это хорошо, — думала она, когда он ушёл. — Лучше, чем если бы он извергал как бык. Никто не знает об этом, кроме нас двоих, и поскольку это затрагивает не только его мужское достоинство, но и мою репутацию, я не буду рисковать всем, напоминать ему о его неудаче».

Музыка в павильоне стихла, и Хаир ун-Нисса начала приводить в порядок своё лицо и волосы. Она хотела вымыться, но решила подождать с этим. Мысль о холодной воде в источнике вызывала в ней отвращение.

«Итак, что можно ожидать от Мухаммеда Али Хана — Мужа Вялого Меча?» — думала она, прикидывая, какую выгоду сможет извлечь из этой связи.

Годы назад, когда Мухаммед Са'адат-Алла правил в Аркоте, Тричинополи управлял индийский раджа. Когда Са'адат-Алла умер и на престол в Аркоте взошёл его сын Дост Али, раджа, правивший в Тричинополи, отказался платить ему дань уважения, и Дост Али послал своего зятя Чанду Сахиба силою восстановить сбор подати. Чанда сместил раджу и стал килладаром в Тричинополи, но затем появились новые возможности для Анвара уд-Дина, а значит, и для Мухаммеда Али, когда индийские племена маратхи внедрились в Карнатику. Их предводитель, Раджходжи Бхонзла и его мародерствующие всадники убили Дост Али в битве при Амбуре и осадили Тричинополи, где засел Чанда Сахиб. После трёх месяцев осады маратхи захватили Чанду Сахиба в плен и увезли в свой оплот Сатару.

«Итак, что, если Мухаммед убьёт своего отца и единокровных братьев? — спрашивала она себя. — Ему всё равно придётся убедить низама поддержать его притязания на власть, а это будет нелегко. Существуют два возможных препятствия. Из прежнего клана, происходящего от Дост Али Хана, не осталось претендентов: Сафдар Али погиб от руки своего зятя, мужа сестры Муртаза Али Хана, пятилетний сын Сафдара Али был задушен Анваром уд-Дином, по крайней мере так клянётся Назира-бегума. Но ещё жив Муртаза, дискредитированный Анваром уд-Дином после смерти этого ребёнка; со стороны Анвара уд-Дина было мудрым обвинить в этой смерти Муртазу, но факт, что сам Муртаза жив и правит в Велоре, не следует сбрасывать со счетов.

Наибольшей угрозой планам Мухаммеда остаётся второй зять Дост Али Хана, Чанда Сахиб, — думала она. — Он всё ещё томится в заточении у маратхов, и это в своё время оказалось неудачей для Анвара уд-Дина. Надира-бегума говорит, что когда маратхи захватили Чанду, они пытались удерживать его ради выкупа, но затем поняли, что угрожать Анвару уд-Дину убийством Чанды не имеет смысла: зачем Анвару уд-Дину платить за маснад — престол в Аркоте, когда он и так на нём восседает? Только лишь для того, чтобы убить Чанду как претендента? Но для Анвара уд-Дина Чанда Сахиб, запертый в Сатаре, столь же безопасен, как мёртвый. И тогда генерал маратхов, Морари Рао, переменил тактику. Он перестал говорить: «Дайте мне столько-то рупий, или я буду держать Чанду Сахиба вечно», и вместо этого стал говорить: «Дайте мне столько-то рупий, или я отпущу Чанду Сахиба завтра же».

Рано или поздно, Мухаммед Али, ты должен будешь выкупить Чанду Сахиба, — говорила про себя Хаир ун-Нисса. — Затем ты должен будешь убить его, или мои планы, а также и твои и планы Надиры-бегумы никогда не сбудутся».

Она перекатилась на бок

и через прорези увидела, как Мухаммед гордо шествует по главной аллее парка. Он направлялся к царской зенане — гарему, и она видела, что им владеет приступ ищущего выход неистовства. Евнухи и старухи, столпившиеся у дверей зенаны, с жадными до сплетни глазами, расступились, и Мухаммед скрылся, идя к своей единственной жене.

Хэйден Флинт сидел в ходахе рядом с Ясмин и Мухаммедом Али, устав от постоянного раскачивания на слоне. Эта езда была чем-то средним между ездой на лошади и путешествием на судне, только вдесятеро отвратительнее, а понимание того, что битва за Мадрас произойдёт сегодня и что он будет в центре её, не улучшало его самочувствия.

Он видел знакомые места, и напряжение в нём становилось всё сильнее от сырого и удушливого воздуха. Пыльная полоса Мадрасской дороги повернула по направлению к реке Трипликан, когда они въехали на территорию, арендуемую Английской компанией. Направо от них гора Сен-Том возвышалась над сонным посёлком из глинобитных хижин. За ним, вплоть до самого горизонта, простиралось море, голубое как сапфир. Ветер с мягким шелестом трепал бахрому их огромных зонтов — читр, плюмажи лошадей и полог царского экипажа Анвара уд-Дина. Огромную колонну войска возглавляли семнадцать слонов. С этой целью использовали всё поголовье хатхикхана, загона для слонов, за исключением трёх беременных самок и полудюжины молодых животных. Махфуз ехал на втором слоне, вслед за своим отцом; за ними шествовал слон Мухаммеда Али.

«Всё это похоже на плохое предзнаменование, — думал Хэйден Флинт. — Тусклый свет, приглушённый массами поднятой пыли, странные тени, пробегающие по колышущемуся зелёному рису, бриз, неустанно шумящий в верхушках пальм... Каждый раз, когда я наблюдаю наступление сезона муссонов, не перестаю удивляться той перемене, которая происходит на земле, в море и в воздухе. Иисус всемилостивейший, почему это должно совершиться? Кровавая битва — и ещё одна тысяча душ, которым суждено покинуть мир. И всё это — по моей воле».

Духи Ясмин наполняли ароматами воздух вокруг него. «Она обладает огромной смелостью, — размышлял он. — Спокойно едет на войну рядом со своим мужем, как будто это — воскресная прогулка. И как очаровательно она выглядит, несмотря на широкие одежды, которые почти скрывают её. Боже мой, клянусь, что ей всё это нравится! О, если бы она знала, какой страх ощущаю я, она перестала бы со мной разговаривать».

Белая и воздушная, усадьба Сэвэджей в Трипликане предстала перед ними за посадками бамбука, ещё более усилив его угнетённое состояние. Она была опустошена и разграблена, всё убранство вытащено и разбросано по лужайкам, ставни и тростниковые шторы сорваны с окон. «В этом доме должна была состояться моя женитьба, — вдруг подумал он. — Женитьба на английской девочке, которую зовут Аркали Сэвэдж и чьё лицо и голос я с трудом теперь припоминаю. Как давно это было. Кажется, что это было в другом веке, что прошла целая жизнь». Он содрогнулся. Поистине время в Индостане не течёт в одном направлении.

— Наш авангард обнаружил их оставленными, — сказал Мухаммед весело, перехватив взгляд Хэйдена. — Видишь, как французы убегают.

— Они просто отступили к Мадрасу, — проговорил Флинт, болезненно воспринимая картину разрушения.

— Очень скоро мы присоединимся к битве, — пообещал Мухаммед.

Флинт кивнул, демонстрируя готовность.

— Может быть, мы пожалеем, что Абдул Масджид мёртв, — сказал он с видимой нервозностью. — Сегодня он был бы бесценен. Однако правда и то, что будь Абдул Масджид жив, никто из нас не был бы здесь.