Меченый (Заступник) (др. перевод)
Шрифт:
— Я и люблю.
— Но недостаточно, чтобы забыть об этом.
Арлен молчал.
— Как ты можешь любить меня и все равно так поступать?
— Раген любит Элиссу. Любовь не помеха свободе.
— Элиссе ненавистно ремесло Рагена, — возразила Мери. — Ты сам это говорил.
— И все же они женаты пятнадцать лет.
— Значит, вот на что ты меня обрекаешь? Не спать по ночам и гадать, вернешься ли ты? Жив ли ты, не нашел ли себе распутницу в чужом городе?
— Этому не бывать, — заверил Арлен.
— Вот именно, не бывать. — Слезы заструились
— Мери, не надо!
Арлен потянулся к ней, но девушка отстранилась:
— Нам не о чем больше говорить!
Она развернулась и убежала домой к отцу.
Арлен долго провожал ее взглядом. Тени удлинились, солнце скрылось за горизонтом, а он все стоял и смотрел, даже после вечернего звона. Потом Арлен зашаркал по булыжной мостовой, жалея, что подземники не могут подняться сквозь обработанный камень и сожрать его.
— Арлен! Создатель, как ты здесь очутился? — Элисса бросилась к нему, когда он вошел в особняк. — Солнце давно село! Мы думали, ты остался у Коба!
— Мне просто надо было подумать, — пробормотал Арлен.
— На улице, в темноте?
Арлен пожал плечами:
— Город защищен метками. Подземников поблизости не было.
Элисса открыла рот, но заметила выражение лица Арлена и проглотила упрек.
— Арлен, что случилось? — мягко спросила она.
— Я сказал Мери то же, что и тебе, — горько усмехнулся тот. — Она восприняла это не так смиренно.
— Не припомню, чтобы я восприняла это смиренно.
— Тогда ты понимаешь, о чем я.
Арлен поднялся в свою комнату и распахнул окно. Юноша долго дышал холодным ночным воздухом и глядел в темноту.
Утром он навестил цехового мастера Малькума.
Перед рассветом Марья заплакала, но Элисса испытала облегчение, а не раздражение. Маленькие дети порой умирают во сне, и по ночам Элисса терзалась тревогой за дочку.
Женщина села на кровати, сунула ноги в тапочки и обнажила грудь. Марья больно впилась в сосок, но это был добрый знак. Только крепкое дитя сосет так жадно.
— Кушай, деточка, — проворковала Элисса, — набирайся сил.
Она ходила по комнате, пока малышка насыщалась. Ей не хотелось расставаться с дочерью ни на миг. Раген спокойно посапывал в постели. Он оставил ремесло вестника всего несколько недель назад, но кошмары теперь беспокоили его намного реже, а Элисса и Марья не давали скучать, чтобы дорога не позвала его вновь. Наконец Марья отпустила сосок, сыто отрыгнула и задремала. Элисса поцеловала ее, уложила обратно в колыбель и подошла к двери. Маргрит, как обычно, ждала у порога.
— Доброе утро, мать Элисса, — поздоровалась служанка.
Элисса радовалась каждый раз, когда Маргрит с искренней любовью величала ее «матерью». Прежде она была неровня своей служанке в том отношении, которое в Милне ставилось превыше всего.
— Услыхала, как плачет наша крошка, — пояснила Маргрит. — Крепкое дитя.
— Мне надо в город, — сказала Элисса. — Набери ванну и
Служанка кивнула, и Элисса вернулась к колыбели.
Искупавшись и одевшись, Элисса нехотя отдала ребенка Маргрит и вышла в город, пока не проснулся муж. Рагену не понравится, что она лезет не в свое дело, но Элисса знала, что Арлен балансирует на грани, и должна была его поддержать.
Она вошла в библиотеку и огляделась, опасаясь встретить Арлена. В кельях и книгохранилищах Мери не оказалось, что не было удивительно. Арлен редко говорил о личном, в том числе о Мери, но Элисса слушала внимательно. Она знала, что у юной пары есть излюбленное место и девушку потянет туда.
Элисса нашла плачущую Мери на крыше библиотеки.
— Мать Элисса! — Мери поспешно утерла глаза. — Вы меня напугали.
— Прости, милая. — Элисса направилась к ней. — Если хочешь, я уйду, но я подумала, что тебе нужно с кем-нибудь поговорить.
— Вас Арлен послал?
— Нет. Но я видела, как сильно он расстроился, и поняла, что тебе тоже приходится несладко.
— Он расстроился? — шмыгнула носом Мери.
— Он несколько часов бродил по улицам в темноте. Я ужасно беспокоилась.
Мери покачала головой.
— Смерти ищет, — пробормотала она.
— Напротив. По-моему, он отчаянно ищет жизни.
Мери с недоумением посмотрела на нее, и Элисса присела рядом.
— Много лет я не могла понять, почему моего мужа тянет из дома, зачем он бросает вызов демонам и рискует жизнью ради пары посылок и писем. Он заработал достаточно денег, чтобы мы жили в роскоши до конца своих дней. Так почему не оставить опасное ремесло? Люди думают, будто вестниками движет чувство долга, тщеславие или самоотверженность.
— А разве нет?
— Я тоже так думала, но теперь понимаю, что дело не в этом. Порой мы живем настолько полно, что, когда это проходит, мы чувствуем себя… обделенными. И готовы на все, чтобы снова дышать полной грудью.
— Я никогда не чувствовала себя обделенной, — возразила Мери.
— Я тоже, — ответила Элисса, — пока не забеременела. Внутри меня теплилась жизнь, за которую я была в ответе. Все, что я ела, все, что я делала, отражалось на ней. Я так долго ждала, что боялась потерять дитя, подобно многим женщинам моих лет.
— Вы не такая уж старая!
Элисса лишь улыбнулась:
— Я чувствовала, как внутри меня бьется сердце Марьи, и мое сердце билось с ним в унисон. Я никогда не испытывала ничего подобного. Теперь, когда малышка родилась, я боюсь, что это больше не повторится. Я отчаянно цепляюсь за дочь, но наша связь уже не станет прежней.
— Но при чем тут Арлен?
— Мне кажется, вестники испытывают то же самое, когда путешествуют. Рискуя жизнью, Раген научился ценить ее, и инстинкт не позволит ему умереть. Арлен — иное дело. Мери, подземники отняли у него все, и он винит себя. Думаю, в глубине души он себя ненавидит. Он винит подземников в том, что испытывает подобные чувства, и может обрести покой лишь в противостоянии с ними.