Мечников. Открытие века
Шрифт:
— Да, и вправду, — согласился я. — Только не могу понять, почему мы оба вдруг это заметили.
И, стоило мне это произнести, как мой взгляд остановился на чайнике, в котором плавали сушёные листья неизвестного мне растения.
— А вот, кажется, и ответ на вопрос, — усмехнулся я. — Кажется, нам всё ещё есть о чём поговорить со знахаркой.
Душу заполнило счастье. Все проблемы, с которыми мне приходилось бороться в последнее время, резко отошли на задний план. Потеряли свою значимость.
— Алексей Александрович,
— Отравили, говорите? — нахмурился я. — Нет, не думаю. Светлана! — я позвал знахарку. — Можно тебя на пару минут.
Женщина тут же вышла из своей комнаты и прибежала к нам.
— Что такое, господа лекари? Добавки хотите? — забеспокоилась она.
— Да нет, Свет, просто чай твой вызвал какие-то… Странные ощущения. Ты чем его заварила? — поинтересовался я.
— Так я его из травки одной делаю, — ответила она. — Рядом с валерианой часто растёт. Я много раз пробовала её заваривать — и всегда такой результат! Вам нравится?
— Это не успокоительное, — прошептал Сеченов. — Похоже на вещество, которое обладает свойством — поднимать настроение.
Всё верно. Похоже, перед нами — антидепрессант. Только быстродействующий. Большинство таких препаратов поднимает уровень серотонина в головном мозге, чем и способствует улучшению настроения. Вот только чаще всего серотонин накапливается несколько недель или даже месяцев. Удивительно, что мы попили чай — и тут же почувствовали колоссальный эффект.
— Это может помочь многим людям, Алексей Александрович, — произнёс Сеченов. — Вам ведь уже доводилось встречаться с постоянно лежащими больными? Которые безучастно валяются у себя дома и не могут найти силы, чтобы заняться чем-то, кроме лежания?
— Вы сейчас описываете смесь астенического синдрома и апатии. Они часто сопровождают депрессию, — сказал я.
Сеченов явно не понял, что я имею в виду, но всё же кивнул.
— Господа, простите, я что-то не поняла… — прошептала Светлана. — Этот чай пить нельзя?
— Можно, — ответил я. — Но лучше им не увлекаться. Рекомендую принимать его только в том случае, если вам или вашим пациентом по-настоящему эмоционально плохо. Кстати, у вас случайно не осталось ещё листьев? Я был бы очень рад изучить это растение.
— И я! — воскликнул Сеченов.
А ведь, правда… Мы с Иваном одновременно обнаружили эффект этого растения. И как нам теперь выпускать этот чёртов антидепрессант? Ведь очевидно, что мы оба теперь хотим это сделать.
Сеченов взглянул на меня. В её взгляде блеснуло беспокойство. Похоже, он тоже понял, что с созданием этого лекарства возникнут проблемы.
— Я сейчас вам принесу два мешочка! — сказала Светлана. — У меня таких много! Мне совсем не жалко.
Как только знахарка исчезла за дверью своего склада, мы с Сеченовым переглянулись и сразу же хором произнесли:
—
Следом наступил второй этап. Мы оба удивились том, что каждому из нас пришла одинаковая идея.
— А что вы на меня так смотрите, Иван Михайлович? — пожал плечами я. — Я привык относиться к работе с честью. Чай мы с вами распили одновременно. Эффект тут же обсудили вместе. Будет неправильно, если я или вы запатентуете это вещество самостоятельно.
— Да, согласен, — кивнул Сеченов. — Правда… Странно получается!
— Что здесь странного? — не понял я.
— Ну, вы всё время пытались меня обогнать, а тут вдруг хотите объединиться… — отвёл взгляд он.
— Только не нужно строить из себя святошу! — усмехнулся я. — Вы пытаетесь обогнать меня точно так же, как я вас. И нашей конкуренции пока что конец ещё не пришёл. Мы просто создадим одно вещество общими усилиями. По-моему, всё честно. Разве нет?
— Честно, полностью с вами согласен, — улыбнулся Сеченов. — Ради исключения одно вещество произвести можно!
Вскоре Светлана вынесла нам два мешочка с сушеной травой и пообещала, что покажет весной, где растёт этот «антидепрессант».
Всю дорогу до Хопёрска мы с Сеченовым обсуждали, как лучше выделить из листьев активное вещество. В итоге сошлись во мнении, что сломаем стену между сараями и сделаем общую зону, на которой будем трудиться и обсуждать дальнейшее производство именно этого препарата.
Нам обоим захотелось поработать вместе короткий промежуток времени, однако мы оба понимали, что желания трудиться на своей территории у нас нет. Ведь чисто теоретически в доме Сеченова я смогу выцепить информацию о его разработках, и то же самое Иван может сделать в моём доме.
О заводе и речи быть не могло, ведь это — чисто моё предприятие, на котором мне только предстоит наладить производство.
В Хопёрск мы вернулись уже ближе к ночи. Разумеется, отдать процент от выручки Кораблёву нам не удалось, но Сеченов не стал спорить с тем, что эти деньги мне стоит сохранить у себя. Всё-таки пока что он выступил в роли стажёра.
Домой нам тоже пришлось идти вместе. Соседи теперь! Деваться некуда.
— Вы ведь не считаете меня своим врагом, господин Мечников? — неожиданно нарушил тишину Сеченов.
— Врагом — нет. Конкурентом — да, — честно сказал я. — А вас такой расклад не устраивает?
— Нет, всё в порядке, — кивнул он. — Наше соревнование сильно ускоряет медицинский прогресс, — Иван Михайлович остановился около своей калитки, а затем добавил: — Предлагаю начать нашу совместную работу завтра. Поработаем пару недель — и закончим. Но наше состязание продолжим параллельно с работой. Вас это устраивает?
— Более чем, — коротко ответил я.
— В таком случае я рад, что смог познакомиться с вами ближе, Мечников, — ответил Сеченов и прошёл к своему новообретённому дому.