Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Юлиана выглядела бы потрясающе: у нее отличная, очень здоровая кожа, без пятнышек и морщинок, прекрасного цвета. «Согласилась бы она, если бы мне удалось ее разыскать? Неважно, что бы она обо мне подумала. Наши личные взаимоотношения не должны иметь никакого значения, это были бы чисто деловые отношения. Черт, зачем мне фотографировать ее самому? Мы бы наняли профессионала фотографа. Это бы ей весьма польстило. Она всегда была чересчур тщеславна. Ей всегда нравилось, когда люди глядели на нее, восхищаясь ею. Все, кто угодно. Я полагаю, таковы почти все женщины. Они всегда жаждут, чтобы на них обратили внимание. Тут они, как дети».
Он хорошо помнил, что Юлиана не терпела одиночества.
— Что с тобой?
Эд смотрел на него.
— Ты нервничаешь?
— Нет, — ответил Фринк.
— Я не собираюсь стоять там как чурбан, — заметил Эд. — У меня есть пара неплохих мыслишек. Меня совсем не страшит это людное место и то, что я должен был надеть этот изысканный костюм. Признаюсь, я не люблю этикета и чувствую себя не очень–то удобно, но все это не имеет никакого значения. Я все же пойду туда и наверняка продам свой товар этому простофиле.
— Дай–то бог, — пожелал Фринк.
— Черт, вот если бы ты мог пойти туда, как в тот раз, — проговорил Эд, — и представиться ему как доверенное лицо японского адмирала, который ищет произведения современных американских ремесленников, я мог бы рассказать ему, что это на самом деле оригинальное творчество, ювелирные изделия ручной работы. Да, именно ручной работы. Да, я пойду туда и не уйду от него, пока он не получит полного удовольствия за свои деньги. Ему следует купить это. Если он этого не сделает, он чокнутый. Я хорошенько все взвесил: ничего подобного нет в продаже ни в одном магазине. Боже, да стоит мне подумать о том, что он взглянет на это и не купит — это приводит меня в такое бешенство, что я не знаю, что с собой поделать.
— Обязательно объясни ему, что это не гальваническое покрытие, — предупредил Фринк, — что медные изделия сделаны из настоящей цельной меди, так же как латунные — из цельной латуни.
— Позвольте мне самому выбрать подходящую линию поведения, — прервал его Эд. — У меня есть и в самом деле несколько хороших идей.
«Что я могу сделать, — подумал Френк, — так это взять пару предметов — он возражать не станет — уложить в посылку и отослать Юлиане, чтобы она знала, чем я сейчас занимаюсь. Почтовые чиновники разыщут ее. Я вышлю по последнему адресу, известному мне. Интересно, что скажет она, открыв посылку? Нужно положить в нее записку с объяснениями, что это сделал я сам, что я один из партнеров по новому бизнесу, связанному с изготовлением оригинальных ювелирных украшений. Я распалю ее воображение, намеками заставлю ее захотеть узнать больше. Я наговорю о драгоценностях и благородных металлах, расскажу о местах, куда мы посылаем свои вещи, о роскошных магазинах».
— Он, кажется, где–то здесь? — спросил Эд, снижая скорость.
Вокруг было оживленное уличное движение. Высокие дома загораживали небо.
— Наверное, лучше поставить машину здесь?
— Через пять кварталов, — бросил Фринк.
— Дай мне сигаретку с марихуаной, — попросил Эд. — Она мне поможет. Нужно немного успокоиться.
Фринк передал ему пачку «Небесной музыки». К этому сорту он пристрастился во время работы в корпорации Уиндема–Матсона.
«Уверен, что она живет с каким–нибудь парнем, — размышлял он, — спит с ним, как будто она его жена. Я помню Юлиану, иначе ей не выжить. Я знаю, что творится с нею, когда приходит ночь, когда становится холодно и темно и все сидят по домам. Возможно,
Он почувствовал, что дышать стало тяжело. Представив себе какого–нибудь мясистого волосатого малого, который прижал Юлиану, сделав ее жизнь жалкой и несчастной, Френк расстроился.
«Я уверен, что в конце концов она кончит тем, что убьет себя, — подумал он. — У нее это на роду написано. Если она не найдет себе какого–нибудь подходящего мужчину, то есть нежного, чувствительного, доброго студента или аспиранта, который в состоянии оценить ее по достоинству. Я был для нее слишком груб. Однако я не такой уж плохой. Есть чертовски много мужчин хуже меня. Я всегда мог представить себе, чего она хочет, о чем она думает, когда она чувствует себя одинокой, когда ей худо, когда она угнетена и подавлена. Я тратил много времени, заботясь о ней и суетясь вокруг нее. Но этого оказалось недостаточно. Она заслуживала большего, она заслуживала многого».
— Стоп, — Эд нашел свободное место и дал задний ход, обернувшись через плечо.
— Послушай, — поинтересовался Фринк, — могу ли я послать парочку вещей своей жене?
— Я и не знал, что ты женат, — удивился Эд и, поглощенный парковкой машины, ответил, ему не задумываясь: — Конечно, если только они не из серебра.
Выключив двигатель, он заключил:
— Приехали.
Сделав несколько затяжек марихуаны, он погасил окурок о крыло автомобиля, уронив пепел на пол кабины.
— Пожелай мне удачи.
— Ни пуха ни пера, — проговорил Френк Фринк.
— К черту. О, смотри, здесь одно из этих японских «вака» — стихотворений на задней стороне пачки сигарет.
И Эд прочел стихотворение вслух, перекрывая гул уличного движения:
Услышав крик кукушки,
Я посмотрел в направлении,
Откуда пришел звук.
Что же я увидел?
Только бледную луну
На зардевшемся небе.
Затем он вернул пачку Фринку, хлопнув его по спине, улыбнулся, открыл дверцу, подхватил плетеную корзину и спрыгнул с подножки на тротуар.
— Я разрешаю тебе бросить в счетчик десятицентовик. — проронил он, отходя от машины.
Через мгновение фигура его исчезла среди прохожих.
«Юлиана…, Может быть, она так же одинока, как и я? — С этой мыслью Фринк вылез из пикапа и бросил десятицентовик в прорезь счетчика на стоянке. — Странно. Вся эта авантюра с ювелирным делом… А если ничего не получится? Если нас ждет неудача? Именно на это намекал оракул. Стенания, слезы, разбитые черепки. Человек должен смело встречать темные стороны своей жизни. На пути к могиле. Будь Юлиана здесь, все это не было бы так печально, было бы не так уж плохо. Я боюсь. А вдруг Эд ничего не продаст, вдруг нас засмеют? Что тогда?..»
***
На простыне, постеленной прямо на полу, повернувшись лицом к Джо Чинаделла, лежала Юлиана Фринк. В комнате было жарко от послеполуденного солнца. Их тела были покрыты испариной.
Джо не шевелился. Дыхание его стало спокойным, медленным, размеренным.
— Ну как на этот раз? — спросила она.
Он пробормотал, что все было о’кей.
«Я тоже так думаю, — решила Юлиана, — и могу об этом сказать».
Джо приподнялся.
— Ты встаешь? — Юлиана крепко стиснула его обеими руками. — Не надо. Еще.