Медицина Древнего
Шрифт:
Его голос сорвался на крик, и я понял, что парень действительно на пределе.
— Так, Тихон, успокойся, — я взял его за плечи, уже мягче, и усадил за стол.
Набрал в стакан воды из графина, поставил перед ним. Трясущимися руками он схватил стакан, расплескав половину на стол, и залпом опрокинул в себя остатки.
— Боже мой, — простонал он, уткнувшись лбом в столешницу. — Я не думал, что это так ужасно. Первый вечер я её жалел, но потом… потом… — он поднял на меня измученные глаза. — Я уже просто не знаю, куда себя
— Ну, друг мой, — я едва сдерживал улыбку, — не повезло тебе. Ты попал во френдзону.
— Во что? — Тихон поднял голову, недоумённо моргая.
— Во френдзону. Новое слово услышал, модное, — пояснил я. — Близкие друзья. Парни, которые как подружки. С ними спать не собираются, но мозг компостировать будут очень сильно.
Лицо Тихона вытянулось от ужаса:
— Я не хочу быть во френдзоне! Не нравится мне там! Там плохо!
— Ну, не хочешь — выбирайся, — пожал я плечами.
— Я уже ничего не хочу, — он сгорбился, словно под тяжестью прожитых лет. — Не надо мне больше никаких девушек. Я хочу спокойствия.
Еле сдержал свою улыбку. Совсем недавно этот парень пылал таким огнём, такой неистовой любовью к Маше. Старался, из кожи вон лез… Как быстро всё меняется.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — похлопал я его по плечу.
— Не хочу я больше это терпеть, — буркнул он, пряча лицо в ладонях.
— Твой выбор, — развёл я руками.
Тихон вдруг поднял на меня полные отчаяния глаза:
— Кирилл, скажи… Скажи, пожалуйста, а так дальше всегда будет? То есть, я не смогу познакомиться с девушкой, которую полюблю, иметь с ней близость без вот этого… вынесения мозга?
Я рассмеялся, не в силах сдержаться:
— Добро пожаловать во взрослую жизнь мужчины!
Тихон понуро опустил голову. Плечи его поникли, словно под тяжестью вселенского разочарования.
— Подожди, — я вдруг осознал упущенную деталь. — Так ты ночевал у Маши?
— Да, на кровати Лиды, — Тихон поморщился, как от зубной боли.
— А где тогда она была?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Когда Маша попросила меня остаться, Лида очень сильно разозлилась, накричала на неё, собрала вещи и ушла.
Что-то внутри меня царапнуло. Несмотря на подозрения, что Лида как-то замешана в истории с тем чтобы меня подставить. Всё-таки она распустила язык про то, что Жорик видел меня в коридоре. Нужно всё возвращать на круги своя.
— Пошли искать нашу подругу по кружку, — я поднялся, протягивая руку Тихону.
— С удовольствием! — он вскочил с такой готовностью, будто я предложил ему побег из тюрьмы. — Мне так не хватало мужской компании, Кирилл!
Мы вышли из комнаты и спустились на первый этаж. Мария Ивановна восседала на своём обычном месте, ловко орудуя спицами. Клубок шерсти подпрыгивал на полу, словно живое существо, когда она дёргала нить. Скрип-скрип — спицы в её руках выстукивали монотонный ритм.
— Извините, — я вежливо обратился к вахтёрше.
—
Я не удержался от улыбки:
— Я вас чем-то обидел?
— Как же вы меня достали, — вздохнула она, наконец поднимая взгляд. В её глазах плясали искорки раздражения. — Почему от тебя одни проблемы?
— Подождите, а что я сделал? — удивился я.
— Да-да, ничего, — она фыркнула, откладывая вязание.
— Послушайте, вы не видели Лидию Чернышеву-Круглякову? — перешёл я к делу.
Мария Ивановна прищурилась, словно взвешивая, стоит ли отвечать, потом отложила спицы и поднялась с места. Её суставы тихонько хрустнули, когда она выпрямилась.
— Видела, — бросила она, направляясь к неприметной двери позади стойки.
Она распахнула дверь в свою коморку, и я увидел нашу Лиду. Девушка сидела за небольшим столом, освещённым настольной лампой старомодного вида. Её каштановые волосы рассыпались по плечам, домашняя футболка с растянутым воротом сползла на одно плечо. Перед ней лежали раскрытые учебники и тетради.
— Вот ваша подруга, — Мария Ивановна скрестила руки на груди. — Переехала тут ко мне, надоедает.
Лидия подняла глаза от книги. Тени от лампы сделали её лицо острее, подчёркивая скулы и хмурую складку между бровей.
— Ничего я вам не надоедаю, — возразила она. — Я вас просила, вы разрешили.
— Так я думала, на один вечер, а ты уже почти всю неделю здесь, — проворчала вахтёрша. — Достала. Тоже сидит, бубнит постоянно, как старая бабка.
— Ничего я не старая бабка! — возмутилась Лидия, вспыхнув. Потом перевела взгляд на меня, и её глаза сузились: — А, приперся. Всё из-за тебя!
— В смысле — из-за меня? — я вскинул брови.
— Я была вынуждена, чтобы не слушать эти сопли, уйти из своей же комнаты, — она раздражённо захлопнула тетрадь.
— Прости, Лидия, но здесь я ни при чём, — покачал я головой.
— Нет, при чём! — она вскочила, чуть не опрокинув стул. — Я была вынуждена уйти, потому что твой друг поселился у нас. Не понимаю почему вы позволили это? — девушка посмотрела на вахтёршу.
— Девочки нужна была жилетка куда выплакаться, а ты на эту роль не подходишь, холодная словно мороженное. — парировала Мария Ивановна.
— Вопрос не ко мне, а к уважаемому Тихону Стоеву, — я кивнул на приятеля, наблюдавшего за перепалкой с выражением абсолютной усталости на лице.
Тихон медленно перевёл взгляд на Лидию. Его лицо приобрело то особое выражение человека, исчерпавшего все запасы терпения.
— Плевать, — процедил он. — Как же вы меня достали. Вот же вы, бабы, все одинаковые!
Лидия Тимофеевна застыла с открытым ртом. Её глаза расширились так, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Даже румянец на её щеках побледнел от удивления. Такой реакции от тихого, робкого Стоева она явно не ожидала.