Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

Овалов Лев Сергеевич

Хотя большинство гостей было уже достаточно навеселе, но и они, и хозяин, и сам раис–назмие почтительно и не без подобострастия держались с Го Жу–цином…

Снова внесли вина, опять кябаб, и брат хозяина сменил догоревшие свечи в лампионах, но теперь уже уходить Сеоев не собирался. Тот самый долгожданный план знакомства с волшебником, который он так давно лелеял, неожиданно осуществлялся.

«Ну, теперь дело в шляпе», — думал сержант, видя, как просто беседует с ним Го Жу–цин.

— Я бы не советовал вам пить греческий ликер, — предостерегающе сказал Го Жу–цин, — ведь это, скорее, микстура, нежели напиток, лучше попробуйте вот этого вина… —

и, выплеснув ликер, он налил Сеоеву розового исфаганского вина. В эту минуту Алекпер обнял Сеоева и стал пьяно изъясняться ему в вечной дружбе и любви.

— Ты меня послушай, и тогда все будет хорошо, — бормотал он, — молодая жена, домик с садом, а в нем инжир и виноград… и сорок туманов жалованья…

— Выпейте стакан этого вина, и у вас станет совершенно свежая голова, — сказал Го Жу–цин. Но, к удивлению Сеоева, тело его вдруг отяжелело и доселе ясная голова закружилась, в глазах зарябило, люди и вещи стали двоиться, и он, удивляясь своей неожиданной слабости, вытянул руки, чтобы, держась за стену, не упасть. Сонливость охватила его.

— Ничего, ничего!.. Это одну только секунду, вот выпейте еще освежающего, это лимонад, — услышал он возле себя голос Го Жу–цина и машинально отхлебнул из стакана что–то, очень напоминающее минеральную воду.

Сержант почувствовал облегчение и с жадностью допил весь стакан. Сонливость спала, оцепенение сняло как рукой, тяжесть исчезла и, наоборот, какая–то воздушная легкость охватила его. Комната, Го Жу–цин, Алекпер и его гости казались прозрачными и невесомыми, а шум голосов и пьяные возгласы людей звучали как приятная музыка, как радостная мелодия знакомой песни…

«Что со мною?» — на секунду подумал сержант, но сейчас же волна веселой безмятежности охватила его.

— Кейф! Делайте ваш кейф!.. Отдыхайте! — откуда–то из глубины раздался голос Го Жу–цина, но сам волшебник был невидим.

— Где вы? — слабеющим голосом пробормотал Сеоев.

— Я здесь. — Сержант снова услышал ласковый, учтивый голос Го Жу–цина: — Выпейте еще, и вам станет совсем легко. Это — нарзан.

Сеоев отрицательно замотал головой, но, почувствовав на губах холодное прикосновение стакана, выпил и впал в полусонное состояние. Он полулежал на мутаках, любезно улыбаясь и кивая головой соседям, но никого из них уже не замечал. Его затуманенные глаза видели странные вещи. Фокусник, подбросив вверх ленту, быстро и ловко взобрался по ней до потолка и, сбрасывая оттуда цветы, смотрел большими, внимательными, обжигающими глазами в упор на Сеоева.

— Афферин!.. аджаиб! [20] — слышались возгласы вокруг, но Сеоев никого из окружающих его людей не видел, перед ним были одни только огромные, сверкающие глаза Го Жу–цина.

Вспышки огня и клубы дыма заполнили комнату, и Сеоев погрузился в какую–то теплую, бездонную глубину…

Проснулся он поздно. Голова была тяжела, веки, словно налитые свинцом, с трудом открылись. Сквозь плотно закрытые шторы еле–еле проникал дневной свет.

Сержант с удивлением огляделся по сторонам. Чужая постель, чужие вещи окружали его, и только возле тахты лежала его аккуратно сложенная одежда. Сеоев с усилием припомнил вчерашнее торжество, Алекпера, встречу с Го Жу–цином и, словно ужаленный, спрыгнув с тахты, бросился к своей гимнастерке. Лихорадочно трясущимися руками он раскрыл боковой кармашек… Все документы оказались на месте. Быстро одевшись, он подошел к окну, отбросил штору, желая распахнуть окно. Оно было затянуто решеткой. За окном

виднелся сад и какие–то строения. Дом, в котором находился он, не был домом Алекпера. Это была благоустроенная европейская квартира. Уличный шум почти не доносился сюда, и Сеоев понял, что находится где–то в глубине, в дальних пристройках здания. Он еще раз проверил свои бумаги и затем сел у окна, терпеливо ожидая появления кого–нибудь из хозяев, так странно приютивших его, и тщетно стараясь вспомнить события прошлой ночи.

20

Браво! Удивительно!

— Проснулись?.. Доброго утра! Ну, как голова, не болит? Вот что значит смешать этот проклятый дузик с вином и аракою! — услышал он знакомый голос Го Жу–цина. Фокусник бы в цветном халате, в тюбетейке на голове и с дымящейся сигаретой в руках.

— Слушайте, что это со мною было и где я нахожусь? — не совсем учтиво перебил его Сеоев.

— Меня зовут, как я уже вам говорил, Владимиром Николаевичем, находитесь вы у меня. Вчера, когда вы… — фокусник улыбнулся, — потеряли сознание, я, как русский человек и европеец, не хотел оставить своего соотечественника среди пьяных азиатов и отвез вас к себе… Надеюсь, вы на меня за это не в обиде? Знаете, ведь у вас могли быть с собою документы и деньги… Надеюсь, они целы? — учтиво осведомился Го Жу–цин.

— Спасибо, все в порядке. А теперь, Владимир Николаевич, я пойду домой, а то неудобно, могут меня хватиться и будут всякие неприятности, — вставая со стула, сказал сержант.

— Не спешите, дома никто и не думает о вас… Генерал уехал в посольство, а полковник Дигорский собирается к своим знакомым дамам… Никто и не вспоминает о сержанте Сеоеве. Давайте лучше позавтракаем. Идите вон в ту комнату, это ванная, умойтесь, а затем возвращайтесь сюда, и мы за завтраком потолкуем кое о чем. Кстати, вы что будете пить — чай или кофе?

— Ничего не буду… И в ванную не пойду. Мне надо к себе, — решительно сказал Сеоев, делая движение к двери.

— Ой, какой вы несговорчивый, нехорошо, милый сержант, поступая так, вы обижаете хозяина…

— Чем?

— Ну, хотя бы тем, что уходите от моего стола… Так не принято ни в России, ни на Востоке, ни у вас на Кавказе.

«Да в конце концов останусь еще на часок. Все равно полковник из моей записки знает, где я. Документы целы», — успокаивая самого себя, подумал сержант.

— Ну, как? Решено? Завтракаем вместе? — словно угадывая его мысли, спросил Го Жу–цин.

— Вместе! — ответил Сеоев.

— Тогда идите в ванную, а я распоряжусь о завтраке, — похлопав по плечу сержанта, сказал фокусник и исчез за плотной голубой занавеской, прикрывавшей дверь.

Когда умывшийся, освеженный Сеоев вышел из ванной, хозяин уже хлопотал около столика, на котором шипел, попыхивая, мельхиоровый самовар, стояли стаканы, тарелочки с сыром, яйцами и хлебом, с нарезанной ломтиками ветчиной и масленка с желтым маслом.

— Прошу вас, вот сюда, — учтиво сказал Го Жу–цин, — быть может, хотите водки, опохмелиться?

— Не–ет, ну ее совсем! Не надо, — замотал головой сержант.

— Ну, и отлично, тогда прошу чаю, — придвигая к нему стакан крепкого дымящегося чая, сказал фокусник.

— Как же это вы, Владимир Николаевич, русский, а очутились в Тегеране, да еще под китайской фамилией? — делая простодушное лицо, поинтересовался Сеоев.

— Очень просто! Уехал из России давно, лет, пожалуй, двадцать назад…