Медвежья кровь
Шрифт:
— Я думал о тебе все эти дни, девочка. Я — зверь и не умею быть нежным. Но я клянусь, что не причиню тебе вреда.
Я знала, что он не врет. Хотя бы потому, что до этого всегда говорил правду, какая бы она ни была.
А потому смутилась и поспешно отступила от него, чтобы залететь в дом со словами:
— Схожу за Эдей.
Пока все это мне казалось полным сумасшествием — ужин на улице, да еще и в такой компании, где один не был человеком, второй не воспринимал людей как таковых, и я, которая еще толком не определилась,
Но при всем этом в груди было тепло.
Словно мы действительно могли быть семьей.
Когда-то в нашем большом уютном доме всегда пахло едой, и приходили гости. По выходным папа делал шашлык, а мама пекла свои фирменные пироги-рыбники. И все были счастливы.
Оказалось, что я все еще не забыла, каково это — быть счастливой и беззаботной, даже если сейчас относилась к этому с большой опаской и недоверием.
Я доверяла только одному — непоколебимой вере медведя в то, что он делал.
Хотя, может, и не стоило делать это.
Эдя на удивление спокойно отнесся к тому, что я облачила его в теплый спортивный костюм и дутую жилетку, а еще в резиновые сапоги, и так же спокойно спустился вниз, не пытаясь убежать и даже не глядя в сторону леса, чего я боялась больше всего.
— Отпусти его. Он сам найдет то, что ему интересно.
— …Поверить не могу, что я слушаю тебя, — выдохнула я сокрушенно, но и в этот раз сделала так, как говорил медведь, который, между прочим, уже развел костер, отыскав сухое и уютное место под яблоней на заднем дворе нашего дома, где были сад и огород.
— Потому что интуитивно чувствуешь, что я говорю верно. И не причиню ему вреда.
Ну вот и что можно было на это ответить?
Я действительно верила. Но смотрела за Эдей пристально и тревожно, готовая в любую секунду сорваться вслед за ним.
— Расслабься. Считай это нашим первым ужином в новом статусе, — медведь выглядел настолько спокойным и умиротворенным, что становилось даже завидно, и это при том, что его проблемы были куда больше моих. Взять хотя бы слепоту и отсутствие памяти! Окажись я на его месте, то уже вынесла бы все мозги сама себе!
— Нет у нас никакого статуса.
— Есть. К утру ты к этому привыкнешь и не будешь реагировать так бурно.
Его уверенность вкупе с полным покоем меня искренне поражали.
— Сложно привыкнуть к тому, что не оставляет мне права выбора.
— Это только так кажется, — он улыбнулся, а я только сейчас заметила, что в его руках было мясо.
К счастью, уже разделанное каким-то замысловатым способом и явно вымытое, потому что крови не наблюдалось.
— Это что? — не удержалась я оттого, чтобы не поморщиться, видя, как улыбка медведя стала шире и задорнее, когда он отозвался:
— Это было индюком полчаса назад.
— Не знала, что индюки бывают лесными и обитают у нас.
— Про лесных я тоже ничего не знаю,
— Ты украл птицу? — ахнула я, а медведь только рассмеялся, пожимая своими огромными плечищами как ни в чем не бывало:
— Теоретически кражи не было. Птица гуляла возле леса бесхозная. Да и бирок на ней нет, чтобы определить, кто именно хозяин.
Я только тяжело выдохнула, качая головой и наблюдая за тем, как медведь разделывал филе на кусочки. Без ножа. Руками. Скручивал, словно пластилин, легко и без усилия вырывая ровные кусочки.
Беровский шашлык был оригинален тем, что просто мялся в ручище медведя, а потом нанизывался на прут. Без соли. Без специй. Без маринада и овощей. Чистое мясо, о котором так мечтал этот клыкастый хищник.
Но что я кушать категорически не сбиралась.
— ЭТО я не буду! — проговорила я, стараясь скопировать стиль самого медведя, с которым он говорил мне по поводу растительной пищи, что была принята у нас в семье вот уже много лет.
Он только весело хмыкнул, кивая на дом:
— Тогда принеси себе картошку. И захвати соль. Я присмотрю за пацаном.
Я потопталась на месте в нерешительности, но в конце концов сделала и это.
Медведь уже доказал, что ему можно доверять и что он способен оставаться рядом с Эдей без страха за его странное поведение.
Вернулась я быстро, прихватив с собой, помимо соли и картошки, еще хлеб и тарелки, хоть и подозревала, что медведь сможет прекрасно обойтись без них.
Эдя спокойно ковырялся в земле рядом с медведем и псами, что лежали рядом, заглядывая в лицо главного мясоеда и, очевидно, уже успев перекусить мясом.
— Ты слишком напряжена, Иля. С пацаном ничего случится, — медведь спокойно жарил мясо, поворачивая пруты один за другим, отчего уже сейчас доносился аромат еды.
— Он сидит слишком близко к огню и может обжечься.
— Пусть обожжется и поймет, что такое огонь.
— Нет, не пусть! — я тут же подскочила на ноги в желании сесть рядом с братом, чтобы подстраховать его, но только ахнула, когда медведь поймал меня за руку, потянув обратно хоть и осторожно, но не оставляя выбора. Снова.
— Мы все проходили через это. Лезли к пчелам, пока они не кусали. Ели землю, чтобы понять, что это невкусно. Обжигались, резались, ранились, падали так, что сдирали кожу. Он тоже должен пройти через это, чтобы понять и запомнить.
— Ты не понимаешь! Эдя болен!
— Он ощущает мир иначе — и всего лишь. Больным делаете его вы сами.
Я застыла на своем месте, сцепив руки и чувствуя, как снова заколотилось сердце.
Хотелось закричать и кинуться на медведя с кулаками, потому что он был слишком самонадеян и не представлял, через что пришлось пройти нашей семье, чтобы просто осознать, что Эдя отличается от нас. Отличается от всех! И никогда не будет нормальным.