Механическая птица

де Кастелл Себастьян

Глава 51

ШПИОНЫ

Мы прятались в пещере примерно в четверти мили от горы. Бегать от патрулей и часовых средь бела дня было рискованно. Рейчис ворчал, Нифения и ее гиена спали, я сидел, трясясь от холода, а Фериус Перфекс рисовала очередную карту.

— Что ты вообще там видишь? — спросил я, наблюдая, как легко движется ее кисть по поверхности карты, оставляя аккуратные штрихи. — Здесь же почти нет света.

— Ты слепой, малыш? Здесь прорва света.

— Мы в пещере, Фериус. Если б не та малость от входа,

тут и вовсе было бы черным-черно.

Она наклонилась ко мне, и я увидел, что у нее закрыты глаза.

— Тогда просто представь себе еще.

И с этими словами она возобновила работу.

— Ты рисуешь с закрытыми глазами? Как это возможно?

Она усмехнулась.

— Малыш, я рисовала карты аргоси вслепую, когда мне было одиннадцать лет.

Фериус обмакнула кисть в одну из своих баночек.

— На самом деле так даже проще.

— Проще? Как это?

Она нарисовала на карте извилистую линию, затем отодвинула кисть.

— Создание дискорданса — многоступенчатый процесс. Нарисовать что-то… ну, это самая простая часть. Наполнить ее тем, что ты знаешь о предмете, тем, что ты о нем подозреваешь, раскрасить очевидности и затенить неопределенности — вот что сложно.

Раскрасить очевидности и затенить неопределенности… Неудивительно, что многие люди терпеть не могут аргоси. С другой стороны, карты дискордансов наконец начали обретать смысл.

Я прислонился спиной к стене пещеры и закрыл глаза. Я представил себе все дискордансы, которые я видел, все вместе, держа их веером, как карты в покере. Одно из немногих преимуществ того, что в детстве я учился быть магом, — умение отлично запоминать образы, до мельчайших деталей. Попробуйте использовать заклинание без особой эзотерической геометрии, и вы скоро узнаете, почему старые джен-теп любят говаривать: «Забывчивый маг — мертвый маг».

Каждая карта дискорданса сама по себе — это всего лишь странная картинка, наполненная загадочными символами и невидимыми аллюзиями. Вместе они рассказывали простую, но трагическую историю. Механическая птица — чудесное открытие. Творец — гений, способный обратить свое изобретение как в добро, так и во зло. Путь Теней…

Когда Энна дала мне карту, я подумал, что это моя судьба. Возможно, и она тоже, но аргоси не предсказывают судьбу. Теперь я понял, о чем на самом деле говорила эта карта. Все мы — возможно, весь континент — охвачены страхом и неопределенностью на дороге, ведущей во тьму. То, что этим изобретением так интересовалась тайная полиция, и то, что Гитабрия предоставила этой самой полиции столько власти, означало, что страна отнюдь не так безобидна, как хочет казаться.

Коронованный маг — пусть это и ненастоящий дискорданс — рассказал мне, что будет дальше. Кланы джен-теп, опасаясь растущей военной мощи Гитабрии, впервые за столетия объединились под одним правителем. Даромены, берабески, даже Семь Песков скоро поймут, что эта война будет чем-то большим, чем вооруженный конфликт двух стран. Она станет неизбежностью для всего континента.

Карты исчезли из моего

сознания, когда я открыл глаза.

— Фериус?

— Да, малыш?

— Если Джануча найдет ошибку в своих расчетах… Если она сумеет вдохнуть жизнь в тех железных драконов.

Фериус оторвалась от своей карты.

— Тогда все провалится в ад, малыш. Все полетит в ад.

— Так ты… — я запнулся.

«Ты убьешь ее, чтобы это предотвратить?» Просто задать этот вопрос — уже заставить ее слишком близко подойти к черте, которую, как я знал, она не хочет пересекать.

— Ладно, забудь.

— Видишь? Именно поэтому мне стоит научить тебя получше играть в покер.

— О чем ты?

— Ты усвоишь одну вещь. Как бы ни были плохи твои карты, иногда требуется всего одна — правильная, — чтобы изменить весь расклад.

Снова послышалось шуршание ее кисточки по поверхности бумаги.

— А теперь, если ты не против… Твое беспокойство загораживает мне свет.

Я встал и направился в глубь пещеры, намереваясь поспать.

— Ты постоянно говоришь вещи, не имеющие никакого смысла. Ты в курсе?

Ее смех был маленьким и ярким, и от него темнота замерцала. Я остановился на секунду, держась за этот смех. В нем было все, что я любил в Фериус Перфекс, и все, что меня в ней бесило. Путь Полевой Ромашки. Как бы мне хотелось следовать этим путем вместе с ней.

Вся остальная наша компания сгрудилась у стены пещеры. Рейчис и Айшек дрыхли и, казалось, во сне состязались, кто кого перехрапит. Я едва не наступил на Нифению. Она лежала на боку и, видимо, ухитрялась спать, несмотря на эту какофонию. Я лег и как можно сильнее зажал уши. Не то чтобы я верил, что мне удастся уснуть. Впрочем, это оказалось не важно, потому что Нифения вдруг тихо сказала:

— Знаешь, а вы очень похожи.

— Кто? Я и Фериус?

Она придвинулась ко мне.

— Я серьезно. Все те вопросы, которые ты задаешь ей, мелочи, которые тебя беспокоят…

— Ну, это удручает, потому что ее ответы по большей части — непонятная ахинея.

Ниф лежала совсем рядом со мной, и я почувствовал, как она пожала плечами.

— Именно так я думала. И полагала, что аргоси довольно эксцентричны. Но когда я слушаю, как вы препираетесь…

— Мы не препираемся.

— Хорошо. Когда вы ведете свои высокомудрые философские дискуссии, знаешь… Создается впечатление, что вы говорите не те слова, которые произносите. Леди Фериус…

— Она не леди.

Ну вот! Теперь я это сказал.

Ниф слегка похлопала меня по руке.

— Может, ты не будешь постоянно меня перебивать?

Я бы ощутил раздражение… наверное… Только вот она не убрала руку.

— Все, о чем вы говорите, чувствуется как-то… правильно. Словно кто-то описывает картину, которую я знаю, но еще не вижу себя в ней…

Я не смог скрыть ухмылку. Нифения попыталась вытащить руку, чтобы снова шлепнуть меня, но я ее не выпустил.

— Теперь ты начинаешь разговаривать так же, как она.