Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских

Голованивская Мария

2) мы преднамеренно не включили в этот список слова, связанные с речевой деятельностью, так как хотели получить представление о мыслительном процессе в «чистом» виде;

3) именно этот набор понятий, будучи центральным, должен предопределять специфически-национальные сдвиги в представлениях о других элементах этого поля;

4) этот минимальный набор понятий сразу же показал удачность выбора: каждому русскому понятию соответствует минимум два французских, что само по себе свидетельствует о различном членении рассматриваемой ситуации, а следовательно – о взаимной специфичности понятий не только на мифологически-образном уровне (уровень представления), но и на концептуальном (уровень понимания).

Русские понятия

знание, мысль, идея

Не только в христианской, но и во многих других религиозных и философских системах знание мыслилось в терминах запретного плода, признавалось существующим отдельно от человека в некотором чистом абсолютном виде, связывалось с идеей трудности овладения им и зачастую порочным желанием человека завоевать его, после чего человек получил бы «ключи от мироздания» и сделался подобным Богу. Знать – прерогатива высшего начала, а не возгордившегося человека, который непременно будет наказан за свою гордыню или так, как был наказан Эдип, или так, как были наказаны Адам и Ева. В такой универсальной мировоззренческой установке мы видим отражение четкого представления о том, что знание есть власть, а власть – атрибут избранных и немногих. Часть из этих представлений сохраняется в языках, в частности в русском, где самое это слово – отглагольное существительное знание – зафиксировано с XI века и связано с идеей узнавания кого-то или чего-то или соблюдения известных человеку правил. Это слово однозначно связывается с греческим прототипом, таким образом, можно тем или иным способом связывать его появление в русском языке с развитием в русском сознании христианских идей. Окончательной версии происхождения этого слова в греческом (гносис) в данный момент пока что не существует, поэтому мы не может соотнести глаголы знать, узнавать этимологически ни с каким конкретным действием.

Даль определяет знание как состояние знающего человека, как ведомость, сведение, знакомство, а также как плод учения и опыта. Отметим здесь не случайность метафоры знание-плод, соотносящейся и с христианской метафорой, и с более широкой ассоциацией деятельности человека с землепашеством и садоводством. Знание-плод — двоякая метафора, позволяющая увидеть в знании и запретный плод, и плод, которым питается человек и которым вознаграждает его природа за усилия.

В современном языке слово знание понимается как:

1) обладание сведениями, осведомленность в какой-либо области;

2) во множественном числе – совокупность сведений, познаний в какой-либо области.

В русском языке слово знание имеет следующую сочетаемость:

хорошее, глубокое, плохое, слабое, поверхностное, большое, огромное, блестящее, прочные, обширные, разностороннее, слабое знание/знания;

показать, продемонстрировать, обладать, овладевать, пользоваться знанием;

знание помогает, способствует кому-либо сделать что-либо;

область, глубина, уровень, объем, качество, прочность, проверка, оценка, жажда знаний;

стремление, тяга, любовь, интерес к знаниям;

иметь, получать, приобретать, почерпнуть, углублять, расширять, растерять, дать кому-либо, передать кому-либо, проверять, контролировать, оценивать, использовать, применять свои знания;

тянуться, стремиться к знаниям.

Из приведенной сочетаемости видно, что знание/знания мыслятся как пассивный предмет и овеществляются в пределах нескольких коннотаций.

1. Знание/знания ассоциируются с водой, водоемом: их

отсутствие вызывает жажду, они могут быть глубокими – то есть хорошими, и поверхностными – плохими, уровень их может быть различным, как и уровень воды, знания можно почерпнуть, расширить, углубить, в них можно даже утонуть, когда их слишком много, и т. д. О воде мы уже много писали в нашей работе, что позволяет поставить знание в один ряд с жизнью и смертью, рождением и трансформацией и прочими базисными идеями, связанными с движением и жизнью всего, способного эволюционировать. Вторичное значение символа воды однозначно отождествляется с интуитивным знанием, мудростью. В космогонии месопотамских народов глубины вод рассматривались как символ неизмеримой, безличной Мудрости. Один из древнеирландских богов носил имя Домну, что означает «морская глубина».

Представляется, что в доисторические времена слово, обозначавшее пучину, обозначалось для именования всего безмерного и таинственного (3). Мы полагаем, что метафоризация знания, связанная с водой, не нуждается в дальнейшем раскрытии в силу своей очевидности – без малейшей натяжки все может быть приведено в качестве мотивировки такой метафоры: вода и влечет, будучи исходной средой обитания, и страшит, тая в себе опасность, глубина ее таинственна, в толще ее скрываются невидимые миры, а также и многое другое, включая и идею опасности, и идею скрытой сути.

2. Пашня, женщина. Знание родящее, животворящее, хаотическое, лишенное четкой формы, предопределяет и поведение человека-мужчины по отношению к знанию: овладеть, завоевать, обладать. Этот образ напрямую связан с образом воды, которая, как мы многократно указывали, ассоциируется основными мифологическими системами с женским началом.

3. Предмет-опора. Знание-опора должно быть прочным, качественным, его можно проверять и оценивать. Именно с образом опоры связан и образ хромоты, о котором мы писали, когда анализировали понятие лжи: «знания хромают» именно тогда, когда они несовершенны, когда их не хватает; аналогично хромает и человек, лишенный знаний. В качестве предмета-опоры знания можно приобрести, растерять, передать и пр.

Если обобщить полученный образ, то на мифологическом языке образ знания может быть представлен следующим образом: «Знание имеет женскую сущность, отсюда коннотации и воды, и пашни. Когда мужчина познает женщину, она получает, зачинает от него знания, которые становятся ей опорой».

В русском языке нет сочетаемости, особо поддерживающей образ знания-клада, знания за семью печатями, знания-тайны. Этот образ едва проглядывает в выражениях добывать знания, делать открытие (открывать закрытое), однако такое представление все же сохраняется и укрепляется образом русского ума, ума – изощренного инструмента, лопаты, отмычки, дающей возможность добывать драгоценное знание, истинная сокровищница которого локализуется по-разному в зависимости от устоявшейся идеологии в тот или иной момент российской (или всеобщей) истории: ее хранят то мудрецы (или младенцы), то лоно природы, то способность человека чувствовать или анализировать.

Исконное славянско-греческое понятие, обозначающее некий продукт интеллектуальной деятельности человека – мысль, оно связано с глаголом мыслить и специфическим понятием мышление, с рассуждения о котором мы начали эту главу. Слово и понятие мысль существовали в старославянском языке, связаны с индо-европейским корнем, обозначавшем «стремиться к кому-либо или чему-либо» (именно этот факт позволил М. М. Маковскому в своем словаре сделать предположение об этимологической связи мудрости с обозначением части мужских гениталий), а также древнегреческим мудос – речь, слово, замысел, слух, сказание, сказка.