Мера Любви
Шрифт:
— Да отчего же плохо, мессир, все как всегда, — ответил де Молен.
— По-вашему выходит, они мне враги.
— Не только вам, мессир. Что для саксонцев, что для валлийцев любой француз враг, кровопивец и гад последний.
— Я ломбардец, — неуверенно возразил Джованни. — Но я вас понимаю, сержант. Я француз, кровопивец и гад, раз я с вами.
— Вот именно, мессир, лучше и не скажешь, «раз вы с нами». Силфор, — сержант вытянул руку вперед, указывая на крепостные стены. — Они хотят хартию. Вон, глядите, флаги повывешивали, горожане, — сержант
— Хартию, Боже мой, мне никто об этом не сказал! — воскликнул Джованни.
— Да они все одного хотят, свободы какой-то им подавай, — сержант не любил горожан.
— Раз у них нет хартии, но они ее хотят, как вы думаете, с кого они станут ее требовать?
— Они ее у графа просили, — пожал плечами сержант.
— Господи, он это все специально подстроил!
— Кто?
— Генрих Плантагенет, король Англии, великий герцог Нормандии, — с сарказмом отчеканил Джованни.
— Ни черта не понимаю!
— Меня назначили не епископом, а козлом отпущения, — Джованни не знал, что правильнее в его положении, бояться или возмущаться.
— Все равно ничего не понимаю, — продолжал недоумевать сержант.
— Вы играете в шахматы, сержант де Молен? — спросил Джованни с видом обреченного.
— Да, в общем, не очень… а к чему это вы клоните, мессир?
— Король Генрих рассчитывает выиграть свою партию за счет того, что «пешке» удается стать «королевой». «Королева» — опасная фигура, сержант, противник постарается ее убрать, а тем временем король Генрих уж постарается объявить ему «шах», если не «мат».
— Кому?
— Графу Честерскому, — Джованни никак не удавалось взять себя в руки. — Мне надо с ним увидеться, сержант де Молен.
Джованни посмотрел на сержанта так умоляюще, что тот испугался и, казалось, начал понимать:
— С графом? Джованни кивнул.
— Да я навряд ли здесь помощник, — смутился де Молен.
— Ладно, — Джованни снова кивнул, но уже не сержанту, а своим мыслям. — Будь что будет! — он только теперь заметил, что они остановились посреди дороги, и тронул поводья, пустил Логику рысью, потом галопом.
Де Молен едва поспевал за ним.
Влетев вскачь на подъемный мост крепости Силфора, Джованни осадил Логику, и тут она вдруг встала на дыбы, чего до сих пор никогда за ней не водилось. Джованни едва удержался в седле.
— Тихо, тихо, Логика, чего испугалась? — сказал он по-итальянски, погладив свою лошадь. — Еще не хватало мне тут шею сломать, — обернулся он к сержанту.
Де Молен выругался в сердцах:
— У вас, мессир, в голове самострел, никогда не знаешь, что вы еще удумаете. Я вон из-за вас всех крестьян растерял.
— Вы здорово ругаетесь, сержант, — с этими словами Джованни въехал в городские ворота. — Прошу вас, помогите мне. Я вас долго не задержу.
— Да это уж само собой, мессир. Вон она, колокольня, церковь ваша, Святой Марии.
На улицах Силфора в ту пору встречалось мало народу, горожане были в полях. Только из ремесленных кварталов поднимался
— Вон тот, с тяпкой, по-моему, главный, — сказал сержант. Джованни неуверенно пошел вперед, оступился, де Молен поддержал его под руку:
— Осторожно, мессир.
Работающие на огороде люди как по команде разогнули спины и обернулись в их сторону.
— Слава Иисусу Христу! — поздоровался Джованни на латыни.
— Во веки веков. Аминь. — Люди поклонились, и тот, кого сержант назвал главным, сказал что-то на местном языке.
— Он спрашивает, что нам нужно, — перевел де Молен.
— Кто-нибудь из вас понимает латынь? — спросил Джованни. Люди переглянулись, пожали плечами.
— Скажите им, что я их новый епископ, — обратился Джованни к сержанту по-французски.
Де Молен передал слова Джованни, как мог. Люди вновь переглянулись.
— Сержант, скажите, что я назначен Папой, они должны были меня ожидать, что при мне есть облачение, и бумаги, и…
— Мессир, — перебил его де Молен, — я не смогу все это перевести.
У Джованни опустились руки.
— Вы мне не верите? — обратился он по-французски к растерянным поселянам.
«Главный», кажется, догадывался о смысле сказанного.
— Я, — он отбросил тяпку и указал обеими руками себе на грудь, — я декан этой церкви, Брендан.
Джованни подумал: «Все-таки хорошо, что церковные должности всюду одинаковы».
— Джованни Солерио да Милано, — представился он в ответ.
— Схожу, поищу монахов с вашей телегой, мессир, — сказал де Молен.
Оставшись без поддержки сержанта, Джованни совсем растерялся, не знал, что говорить и на каком языке. Но просто так стоять посреди огорода перед настороженными, исподлобья разглядывающими его людьми было невыносимо.
Декан Брендан, пойдем со мной, Джованни решил говорить по-латыни, так он подчеркивал свое духовное звание и избегал лишнего напоминания о нормандцах.
Декан только отрицательно помотал головой: «Не понимаю». Джованни сделал приглашающий жест и отступил назад к церкви. Тогда декан неуверенно кивнул, вытер руки об себя, опустил засученные рукава и пошел за Джованни.
— Нам придется как-то общаться, у нас просто нет выхода, — медленно проговорил Джованни. — Постарайся.
Декан опять кивнул, хотя вряд ли понял хоть слово. Как бы то ни было, усилия Джованни увенчались успехом, декан подозвал к себе мальчишку постарше и дал ему какое-то поручение. Джованни разобрал только слово «архидьякон», но это значило, что они станут его слушать.