Мерцание золотых огней
Шрифт:
Колготин с размаху всадил кулак... в пустоту и тут же ощу тил резкую вспышку боли в животе, потом - соленый привкус крови на губах. Белые огни фонарей медленно закружились и холодный асфальт больно шлепнул по щеке.
Он мотнул головой, останавливая кружение фонарей, уперся взглядом в золотую заколку на красном галстуке Лаврентьева и стал медленно подниматься, нащупывая в кармане пальто нож с вы кидным лезвием.
Вадим бросил взгляд на девушку. Она, тихонько постанывая, тоже пыталась встать на ноги. Он с огорчением покачал головой. Черт побери! Вместо
– Ты мне мешаешь, так что, извини, друг, - сказал Лавренть ев, доставая носком ботинка подбородок Колготина.
Фонари, чье кружение Колготин только что остановил, погас ли совсем.
Лаврентьев подошел к девушке, помог ей встать на ноги.
– Извини, но твой приятель вел себя по-свински. Нога бо лит?
– она утвердительно кивнула.
– Встать на неё можешь?
– девуш ка осторожно поставила больную ногу на скользкий асфальт, снова утвердительно кивнула. Хорошо. Надеюсь, что перелома нет, - он взял её на руки, поднес к машине, осторожно усадил на переднее сиденье.
– Куда вы хотите везти меня?
– спросила она, глядя на Вади ма огромными синими глазами. В них уже не было ужаса, только настороженность.
Вадим вспомнил, что Люда ждет его звонка. Черт побери! А он тут возится с этой девчонкой! Но ведь - не бросишь же её на асфальте...
– Куда, куда!
– он раздраженно махнул рукой, садясь за руль.
– Сейчас решим. Убери руки. Спокойно. Я только проверю, нет ли перелома. Не дергайся!
Его ладонь легко и уверенно заскользила по внутренней по верхности раненого бедра. Юля напряглась, показалось, ещё мгно вение, и он расстегнет "молнию" на джинсах. Но рука скользнула выше, ощупывая тело вокруг разодранных, окровавленных джинсов.
– Подними ногу!
– приказал он.
– В сторону. Еще. В другую сторону. Не беспокоит?
– Что?
– Ничего, - он вздохнул с облегчением. Нет перелома, не нужно везти её в Склиф. А то пришлось бы объяснять, что случи лось, почему он совершил наезд. Отвратительное это дело - оп равдываться, когда никакой вины за тобой нет. Он внимательно посмотрел на девчонку.
– В больнице тебе делать нечего, могу от везти домой. Ты где живешь?
– Далеко, - опустив голову, сказала Юля.
– Понятно... И что мне с тобой делать? Дружок-то вряд ли сможет обработать рану, - Вадим кивнул в сторону Колготина, ко торый пытался встать на ноги.
– А, ладно. Поехали, - и он включил скорость.
– Куда?
– Ко мне домой.
– Зачем?
– Я врач. Обработаю рану, забинтую. Ты ведь не хочешь по лучить заражение крови?
– Не хочу...
– Ну тогда сиди и помалкивай. Тебя как зовут?
– Юлия.
– А меня Вадим... Павлович.
19
– Нет!
– закричала Юля, когда Вадим внес её в квартиру и попытался посадить на диван.
– В чем дело?
– нахмурился он.
– Я и так испачкала кровью сиденье в машине, зачем же ещё и диван
– А ты не можешь об этом спокойно сказать?
– он решительно опустил её на мягкий кожаный диван.
– Чего орешь, как будто тебя насиловать собираются?
– А вы... вы не собираетесь?
– Нет, не собираюсь. И даже если будешь просить об этом - не соберусь. Я что, похож на насильника?
– Не знаю...
– Уже знаешь. И больше мы не возвращаемся к этому вопросу. Ты откуда приехала в Москву?
Только теперь он, как следует, разглядел ее: длинные каш тановые волосы, узкие черные брови, а под ними - голубые глаза. Странное сочетание. Тонкий нос со вздернутым кончиком, тонкие, прекрасно очерченные губы. Она была красива и, наверное, понра вилась бы Вадиму, если бы они встретились в другой обстановке. Но сейчас она вызывала в нем лишь раздражение. Весь вечер ис портила, черт побери!
– Из Ростова.
– Ростовчанка, значит? У вас там все такие неуравновешен ные, под машины бросаются при первой возможности?
– Я не бросалась. Я хотела перебежать на другую сторону улицы, а вы мне помешали.
– Кто кому помешал, - с досадой сказал Лаврентьев.
– Сиди, не двигайся, я сейчас принесу перекись водорода, йод, вату, бинты и теплую воду.
Боль в ноге поутихла, и Юля принялась с интересом разгля дывать комнату. Вот как живут богатые люди! Огромный кожаный угловой диван, кожаное кресло, двухтумбовый полированный стол с узорами, а на столе компьютер. Пузырчатые белые шторы, боль шой телевизор "Филипс" на специальной подставке, стеллажи из красного дерева, забитые толстыми книгами... И это - одна толь ко комната, а есть ещё и другая. Такие квартиры она видела только по телевизору...
В такой же, наверное, живет и её мать... При мысли о мате ри такая злость охватила Юлю, что прямо взяла бы ведро керосина и сожгла эти красивые, дорогие вещи! Из-за них же мать убежала в Москву, бросила их с отцом. И все пошло наперекосяк! И жизнь стала сплошным тяжелым испытанием, а то и просто кошмаром! И сейчас, Юля чувствовала это, она здесь, в Москве, только не хо чет помочь своей дочери, прячется... Мало ей, что детства не было, мало, что столько издевательств пришлось вытерпеть в Рос тове, так надо еще, чтобы и в Москве у Юли были сплошные муче ния! В этот миг Юле как никогда сильно хотелось найти мать, найти не за тем, чтобы просить помощи, а просто плюнуть ей в лицо. При людях - пусть знают, какая это подлая женщина!
Лаврентьев принес красный пластмассовый тазик с теплой во дой, медикаменты, сердито посмотрел на Юлю.
– Ты чего сидишь?
– Вы же сами сказали: сиди и не двигайся. Я и не двигаюсь.
– Ага, ожила. Это уже хорошо. Ну давай, снимай джинсы.
– Зачем?
– Что за глупый вопрос! Я должен обрабатывать рану на те ле, или рану на джинсах? Повязку накладывать на джинсы? Черт возьми, а как же ты снимать их будешь потом, когда нужно бу дет?!
– Не могу же я перед вами сидеть голая?