Мэри Поппинс для квартета
Шрифт:
— Пару-тройку раз.
Стон (исполненный художественно, выразительно и практически на три голоса) был ему наградой.
— День без репетиций, — высказался Артур. — У Левы ломка.
Мы пошли попрощаться с Григорием Петровичем ближе к обеду.
— Спасибо вам, — улыбнулась я.
— Олеся Владимировна, — отвел он меня в сторону, — Может быть, помощь нужна?
— Спасибо большое. — Я искренне улыбнулась. — У меня все в порядке.
— А эти… — он недовольно кивнул на парней, что выстроились около машины, вид имели крайне незаинтересованный
— Это проект, на который меня наняли. Четверка певцов, которым я как… классный руководитель.
— По принципу «учитесь хорошо, не шалите»?
— Ага. Пойте и не буяньте. Главное, концерты работайте и все обязательства выполняйте.
— Понятно, — вздохнул он и развернулся к парням. Подошел и сказал: — Послушайте, мне все равно, кто вы, но. Олесю Владимировну не обижать. Ясно!
— Ясно, — хором ответили мальчики-зайчики.
Артур не удержался и ехидно добавил:
— Но в случае чего, еще не ясно, кто кого обижать будет.
— Олеся Владимировна не обижает. Она строит. И ей можно. А вот вы!
— Мы не будем.
Их одарили суровым взглядом, в котором доверия не было вовсе.
— Может быть, вам билеты на наш концерт прислать? — спросил Лев. — И, — он протянул визитку. — Здесь почта. Скиньте, пожалуйста, счет за нашу поездку.
— Поете вы хорошо. Билеты прислать. Счет скину. И берегите кашу учительницу.
На этом мы и отбыли.
За рулем был Сергей, по дороге парни сбили концертную программу — даже особо не ругаясь в отборе песен. Потом их же и прогнали — слова забывали по очереди, и прикалывались за это друг над другом.
— Спасибо вам, — проговорил Лев, когда они высаживали нас с Машкой около репетиционной базы, Сергей вышел, чтобы донести нам вещи. — Это было как… раньше.
И лицо у него впервые за все это время стало счастливым. Глаза потеплели.
— Я и забыл, как это бывает.
— Обращайтесь, — рассмеялась я. — Можете прямо завтра. В десять.
— До завтра надо еще расписать ноты оркестру, — Лев подавил зевок.
— Ложитесь спать. Завтра придете — и в восемь рук с утра распишите. Все вместе.
Он посмотрел на меня удивленно, словно такая простая мысль в голову ему прийти просто не могла.
— А сколько часов в сутки вы спите? — не могла не спросить я.
— Пять? Шесть? Иногда — четыре. Да, точно. Четыре.
Я покачала головой. Еще один собрат по недосыпу. Добро пожаловать в клуб.
— Распланируйте день, чтобы хотя б по шесть.
Меня одарили взглядом, полным укора. С примесью раздражения, однако.
— Я в вас верю. Вы сможете. И остальных это касается.
Иван и Артур переглянулись, спорить не стали. Кивнули.
«Соврали», — поняла я. Но пока спорить было бессмысленно. Не сейчас, когда по концерту такая запарка.
— У кого расписываем оркестровку? — спросил подошедший Сергей. — Как раз до утра успеем.
— Четыре часа хотя бы! — проворчала я.
Трудоголики посмотрели на часы и уверенно кивнули — успеем.
— У тебя? — Иван посмотрел
— Как в старые добрые, — Артур улыбнулся.
Кивки всех. На этом я пошла в дом, вслед за уже убежавшей Машей. Что я буду встревать в подвиг.
Инна Львовна приняла нас так, как будто мы были Робинзонами, двадцать восемь лет просидевшим на необитаемом острове и наконец вернувшемся домой.
Машка стала хвастаться ей записями, а я поняла, что просто засыпаю. И ушла.
Глава четырнадцатая
Нет ничего проще, чем усложнить себе жизнь
(С)
Как-то под новый год меня взяло… даже не отчаяние. А какая-то тупая опустошенность. Я пришла с работы. Шесть уроков, педсовет по итогам полугодия, совещание по девятым и два частных ученика. Села в коридоре. И просто не могла шевелиться. Принеслись Машка и Клео. Испугались. А я… просто сидела. И не было сил даже снять сапоги или заплакать.
После этого я решила увольняться из школы.
Но как-то дотянула до каникул. Выспалась. Отпраздновала с Машкой и мамой новый год в Вологде. Нагулялась по городку, очаровательному и ситцевому. Еще выспалась. Еще немножко. И резко застрадала бессонницей. И острым приступом жалости к себе. До слез. До истерики.
С какой радостью я выходила на работу! Чтобы после нее прийти, упасть. И устать за день так, чтоб на мысли даже мыслей не оставалось.
А сейчас, без школы и любимых учеников. Пожалуйста. Проснулась я как по будильнику. Посмотрела на телефон. Пятнадцать минут второго. Поуговаривала себя. Повертелась. Позлилась. Получается, такой сумасшедшей как я, нагрузка по воспитанию квартета в духе героев капиталистического труда — это слишком мало. Чтобы просто устать и просто спать.
Решила почитать. Уже достала планшет. И вдруг вспомнила, что Томбасов говорил: в доме есть бассейн. Вот я же никому не помешаю, если тихонько прокрадусь, найду его. И поплаваю часок. Вода, говорят, успокаивает.
Сказано — сделано.
Да! Вода призывно заблестела под неярким электрическим светом, который включился, стоило мне войти. Бассейн был достаточно большой, метров десять. Моя мечта в течение всего учебного года, на которую не хватало ни сил, ни времени.
— О! — я просто со стоном наслаждения погрузилась в воду. Круг. Еще. И еще… Хорошо. Просто прекрасно!
— Олеся Владимировна?! — услышала я удивленное.
Вынырнула.
И уткнулась взглядом. Ой, хотела бы сказать, что в длинный мускулистые мужские ноги… Но справедливости ради должны отметить, что… не в них. Чуть выше. Обтянутое черными плавками-шортами. Оооох.
Томбасов не стал ждать, пока я там разгляжу что-то еще, внушительное и прекрасное, а просто рыбкой прыгнул в бассейн. Замечательно так у него получилось: вошел в воду практически без брызг. Какие разнообразнейшие таланты у человека.