Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире

Тараборелли Рэнди

«В разговоре один на один Джим сказал мне, что Норма Джин провела большую часть их медового месяца, запершись в ванной комнате, — говорил Мартин Эванс, который был другом Джима во времена, когда тот был женат на Норме Джин. — Он сказал, что у нее были руководства по сексуальной жизни, которые дала ей Грейс Годдард, но это не помогло. Она боялась. Насколько мне известно, она даже спросила Грейс, можно ли никогда не заниматься сексом с Джимом. Она интересовалась, могут ли они оставаться просто друзьями. Она была очень пуглива и боялась секса с ним. Честно говоря, я не думаю, что у них была хорошая сексуальная жизнь, что бы там позднее Джим ни говорил».

А вот взгляд Мэрилин на этот эпизод в ее биографии: «Первый

брак только увеличил мою незаинтересованность в сексе».

Вполне возможно, что сексуальная жизнь с Джимом не доставила удовольствия Норме Джин. В конце концов, правда в том, что обстоятельства вынудили ее принести свою девственность мужчине, которого она почти не знала, только чтобы снова не оказаться в приюте. Вряд ли это было идеальной ситуацией для юной девушки. На самом деле после медового месяца Норма Джин начала находить все новые и весьма изобретательные способы избегать любовных ласк с мужем. Джим позже говорил, что многие, если не все, головные боли, судороги и разнообразные недомогания были лишь попыткой увильнуть от брачных обязательств. В своих воспоминаниях он говорил, что был терпелив с нею, однако однажды он проявил настойчивость. Он сказал ей, что быстренько примет душ, а затем они пойдут в спальню и займутся любовью. После душа Джим вышел из ванной, надеясь найти Мэрилин лежащей в постели и ожидающей его. Однако ее там не было. Она ушла.

После быстрого поиска в доме он решил, что она, должно быть, схватила свое пальто и выбежала через переднюю дверь. Был теплый вечер, но на ней была только длинная ночная рубашка, и он полагал, что она накинет что-нибудь.

Почти час Джим стоял в темной гостиной у окна, выходящего на улицу. Затем в темноте улицы он увидел белое пятно. Это была его жена в одной своей длинной ночной рубашке. Она быстро шла к дому, почти бежала. Джим метнулся к спальне, лег и притворился спящим. Минуту спустя Норма Джин вбежала в дом, вскочила в кровать рядом с мужем и отчаянно вцепилась в него.

«За мной гнался какой-то мужчина», — быстро прошептала она.

«Что?»

Норма Джин повторила, что за ней неотступно следовал ка-кой-то мужчина. Она объяснила, что ей нужно было выйти из дома, и когда она выходила, то увидела, что за ней кто-то идет. Джим сказал, что это вполне вероятно, особенно если учесть, что она была одета в длинную ночную рубашку. «Этот кто-то, вероятно, решил, что ты — заблудившаяся школьница», — добавил он.

Норма Джин встревоженно продолжала объяснять, что мужчина, которого она видела, был невероятно быстрым. Только что она видела его в темноте дерева, и вот — он уже сидит в темной кабине припаркованной машины... Джим полагал, что этот человек, со сверхчеловеческими способностями или нет, является всего лишь плодом воображения его молодой жены. Тогда она попросила Джима осмотреть дом, чтобы убедиться, что в нем никого нет. Джим ненадолго вышел и тут же вернулся, сказав, что он обошел весь дом, и нигде никого нет, хотя, конечно, он никуда не ходил.

Он посмотрел на трясущуюся Норму Джин и спокойно сказал ей: «Ну что? Я же сказал тебе, что там никого нет». Согласно воспоминаниям друзей Джима Догерти, тогда он впервые увидел, что его жена — не просто беззащитная женщина. Он начал задаваться вопросом, не может ли она в будущем повторить судьбу своей матери.

«Но он преследовал меня», — настаивала она.

Джим тяжело вздохнул. «Иди сюда, Норма Джин, — сказал Джим. — Этого парня, возможно, никогда и не было. Ты что, не понимаешь, что это похоже на бред?»

Последнее слово Джима — «бред» — повисло в воздухе. Лицо молодой женщины покинуло выражение беспокойства и тревоги, она спокойно легла. В ее глазах была пустота. Она была далеко отсюда.

Хитроумный план Глэдис

Норма

Джин и Джим Догерти никогда больше не обсуждали этот странный инцидент. Они как будто договорились забыть его и больше к нему не возвращаться. В остальном в 1943 году их брак, казалось, налаживался. Однако были и другие причины для беспокойства. Например, Норма Джин настаивала на том, чтобы звать Джима «папа». Мартин Эванс, один из друзей Джима того времени, вспоминал: «Он сказал мне, что ему это очень не нравится. Это беспокоило его. Он полагал, что, поскольку у нее не было отца, она просто не знает, что это такое, и это становится для нее проблемой. Он сказал тогда: «Я не хочу, чтобы она думала обо мне как об отце. Я ее муж». Он также сказал мне, что она угрожала покончить с собой, если с их браком что-нибудь случится. «Я спрыгну с моста, папа», — сказала она, и это не было пустой угрозой. Он подозревал, что она на самом деле может сделать это. Ему очень не нравилось, что она называет его «папой», но, когда он начинал отчитывать или ругать ее за это, она всякий раз заливалась слезами. Мне кажется, общение с ней было похоже на прогулку по минному полю».

Вернувшись после посещения Глэдис Бейкер, Грейс Годдард принесла Норме Джин удивительные новости.

Жизнь Глэдис в психиатрической больнице в Сан-Хосе, Калифорния, была во всех отношениях нерадостной. Глэдис постоянно жила в мире иллюзий. Она отчаянно хотела выйти на волю и делала все возможное, чтобы покинуть лечебницу, даже написала своей давно потерянной дочери, Бернис. Однако Глэдис, похоже, понимала грустную истину — она была никому не нужна. Вместо того чтобы принять эту правду, она придумала целую историю, что ее ждут дочь, Норма Джин, и даже отец ее дочери. Она была по-своему достаточно умна и решила, что мужчина из ее прошлого мог бы обеспечить ей билет на свободу.

В то время Грейс Годдард жила в Чикаго, штат Иллинойс. Ненадолго приехав в Калифорнию, она решила навестить Глэдис Бейкер в лечебнице Сан-Хосе, а затем погостить у своей подруги Этель Догерти в Лос-Анджелесе. Когда утром Грейс пришла к Глэдис, та сказала ей, что у нее есть совершенно потрясающая новость. Она сказала, что Чарльз Стэнли Гиффорд — мужчина, с которым у нее были отношения еще до развода с Эдвардом Мортенсоном, — отец Нормы Джин. Конечно, когда Глэдис сказала Гиффорду, что он является отцом ее семнадцатилетней дочери, тот отказался поверить ей. Грейс не была удивлена словами Глэдис. Обе женщины уже говорили когда-то о Гиффорде, и Грейс подозревала это, но в тот день Глэдис впервые подтвердила ее подозрения.

Какие мысли бродили в голове у Глэдис? Что стояло за ее признанием Грейс? Вполне возможно, она надеялась, что Грейс перескажет Норме Джин эту новость и ее дочь разыщет Гиффорда и сообщит ему, что он — ее отец. Тогда, в мечтах Глэдис, увидев свою необыкновенно красивую дочь, Гиффорд признает ее и решит начать с ней новую жизнь. Как только отец и дочь объединятся, кого им не будет хватать? Конечно, Глэдис — матери. Казалось бы, Глэдис нашла новый способ возможной мотивации кого-то, к кому она еще не обращалась, но все же известного ей человека — Чарльза Стэнли Гиффорда, — чтобы добиться освобождения из лечебницы.

Попрощавшись с Глэдис, Грейс не знала, что ей делать с полученной информацией. Следует ли ей все рассказать Норме Джин? Девочка наконец-то была счастлива. Как она воспримет эти новости? Или никому не рассказывать? Грейс была в затруднительном положении и решила поговорить со своей близкой подругой Этель — матерью Джима Догерти и свекровью Мэрилин.

Этель была уверена, что необходимо все рассказать Норме Джин. Говорят, что она сказала: «Норма Джин заслуживает того, чтобы знать правду». «А если это неправда? — спросила Грейс. — Можно ли доверять тому, что говорит Глэдис? И как это повлияет на Норму Джин?» Этель была уверена, что Норма Джин должна узнать то, что сказала Глэдис, правда это или нет. «Скажи ей, — попросила Грейс Этель. — Я думаю, что эти новости она должна узнать от кого-то из родных».