Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире
Шрифт:
Конечно, Норма Джин была удивлена, когда Этель рассказала ей, что ее отцом был мужчина по имени Чарльз Стэнли Гиффорд. «Как я сейчас вспоминаю, она была переполнена самыми противоречивыми эмоциями, — говорил Мартин Эванс на основании того, что рассказывал ему Джим Догерти. — Она боялась встречи с ним, но при этом твердо знала, что должна сделать это».
1 февраля 1943 года Норма Джин в письме Грейс Годдард сообщила, что с нетерпением ждет встречи с Гиффордом. Она всю жизнь мечтала о встрече с отцом и чувствует уверенность, что он тоже захочет познакомиться с ней. Проведя некоторые исследования, она узнала, где живут двое бывших служащих «Консолидейтед Филм Индастриз», знавших Гиффорда, и получила у
«Джим сказал мне, что это стало для нее настоящим ударом, — вспоминал Мартин Эванс. — Настоящим ударом».
«Она была сильно разочарована, — сказал Джим Догерти много лет спустя. — Гиффорд упустил хороший шанс стать отцом. Я, естественно, не испытывал к нему большого уважения. Я просто постарался утешить Норму Джин, и в конечном счете она сумела пережить этот неприятный эпизод. Но это было грустно».
Сегодня Чарльз Стэнли Гиффорд-младший, которому ныне восемьдесят пять лет, отказывается верить этой истории. «Никогда не было ничего подобного, — утверждает он. — Это звучит очень литературно, как все, в чем принимала участие Мэрилин Монро. Она создала массу весьма причудливых историй о своей жизни. Я думаю, что на самом деле она сказала людям, что звонит моему отцу, набрала номер и соединилась с кем-то, но это не был мой отец. Мой отец не бросил бы трубку. Он бы захотел узнать побольше о ней и о Глэдис. Я думаю, что она придумала все это, а затем стояла там, набирала номер [...], просто играла роль перед свидетелями».
Неприятности в раю
В глубине души Джим и Норма Джин Догерти всегда понимали, что их брак не был логическим завершением большой любви, и, видимо именно поэтому они решили подождать с рождением детей. На самом деле Норма Джин ужасно боялась стать матерью. Ей было всего семнадцать лет, и, как она позднее признавалась, ее ужасала мысль, что она может забеременеть. «Женщины в моем семействе никогда не страдали переизбытком материнской заботы...» Позже она скажет, что всегда боялась, что ее брак с Джимом рухнет и останется «маленькая девочка в синем платьице и белой блузе, живущая в доме «тети», моющая тарелки и всегда стоящая последней в очереди в ванную субботним вечером».
Весной 1943 года Джим Догерти поступил на торговый флот. Вскоре он был назначен на остров Каталина, на круизное судно, отплывающее из Лос-Анджелеса. Вследствие этого они с Нормой Джин могли снять квартиру на острове. После жизни на острове брак Догерти дал трещину. Норма Джин была очень популярна на острове своими маленькими купальными костюмами и ослепительной улыбкой, а ему это не нравилось. Кроме того, она начала пить спиртное, хотя и не слишком много, и это тоже беспокоило его, главным образом потому, что он боялся, что она не сможет разумно оценить ситуацию и начнет изменять ему. По правде говоря, ему не стоило волноваться. «Моя преданность ему была следствием недостаточного интереса к сексу», — заметит она позже.
Интересно, что Норма Джин описала трехдневную поездку на Каталину в трехстраничном письме к Бернис. Она ответила на письмо, которое Бернис послала ей, и написала ей с Каталины. В частности, она написала:
«Не могу тебе сказать, насколько ты похожа на мать... Тетя Анна [Ловер] говорила, что она замечала некоторое сходство [sic!] между мной и тобой [sic!] и что ты больше похожа на мать, чем я. У меня глаза матери [sic!], лоб и линия волос, но в остальном я похожа на отца. Я не знаю, слышала ли ты об острове Каталина [...], мать возила меня сюда на лето, когда мне было около семи лет [sic!]. Я помню, как мы ходили в казино и танцевали
Затем она спрашивает Бернис, собираются ли они с мужем, Пэрисом, уехать из Калифорнии, и дает совет относительно рода военной службы для Пэриса: «Морская служба... С нее можно легко уволиться на законном основании и заняться тем, что ему больше нравится».
Она заканчивает письмо: «Я надеюсь, что ты напишешь мне и расскажешь все-все о своей жизни и о себе [...] С большой любовью, Норма Джин. P.S. Еще раз спасибо за снимок [...] Все [...] спрашивают: «Кто эта симпатичная пара?», а я с гордостью объясняю, что это моя сестра и ее муж».
Через год Джим был переведен на запад Тихого океана. Несмотря на проблемы, разлука с ним огорчала Норму Джин. Она постаралась быть сильной, взять себя в руки и достойно пережить еще одну разлуку в ее жизни. Она снова переехала к родителям Джима и ждала известий от мужа.
В это время Норма Джин Догерти впервые получила работу в компании под названием «Радиоплан». Эта фирма располагалась в Бербанке. Там создавали маленькие беспилотные самолеты с дистанционным управлением, которые использовались для обучения летчиков. В ее обязанности входило распылять лак на детали самолета. «Это была нелегкая работа, — рассказывала Анна Декарло, мать которой тогда же работала в «Радиоплане». — Рабочий день был очень длинным, порой приходилось работать по двенадцать часов в день. Лак был с отвратительным запахом. Он пропитывал волосы и руки, и смыть его было невозможно. Норма Джин часто опаздывала на работу. Так начала создаваться ее репутация человека, опаздывающего всегда и всюду. Однако она очень нравилась другим служащим, ее считали очень чутким человеком. Любой мог обратиться к ней со своими проблемами».
Джим уехал надолго, и Норма Джин не могла не чувствовать себя одинокой, поэтому в конце октября 1944 года она решила взять все деньги, заработанные в «Радиоплане», и поехать поездом в Детройт, чтобы повидать там свою сестру Бернис, которой было уже двадцать пять лет, а затем встретиться с Грейс Годдард, жившей в Чикаго. Для Нормы Джин возможность наконец встретиться со сводной сестрой казалась почти невероятным счастьем. Она так долго ждала этой минуты, и вот наконец этот миг настал. Когда она добралась до Детройта, на вокзале ее встретили Бернис с дочерью, Моной Рей, и ее муж, Пэрис. С ними вместе Норму Джин встречала сестра Пэриса, Ниоба.
«Норма Джин написала мне, какая на ней будет одежда и какого цвета, — вспоминала Бернис. — Мы с Пэрисом и Ниобой вышли на перрон и стояли, ожидая, когда поезд окончательно остановится. Я спрашивала себя, кто из нас первой узнает другую, и вообще, узнаем ли мы ее. У нас не было ни малейшего шанса ее не узнать! Все пассажиры, выходящие из вагонов, выглядели совершенно обычными людьми, а затем, внезапно, появилась эта высокая великолепная девушка1. Мы все сразу закричали. Ни один из пассажиров не выглядел так, как она: высокая, необыкновенно симпатичная и свежая, и, как она и писала, одетая в ярко-синий шерстяной костюм и шляпку с приколотым на полях сердечком».
Встреча была очень сердечной. Две сестры познакомились и провели много времени, разговаривая об истории их семьи, пытаясь соединить воедино кусочки мозаики, которые они слышали от родных. Рассматривали фотографии родственников. Глядя на фотографии Глэдис, такой красивой в юности, Бернис спрашивала себя, какая она теперь. Норма Джин сказала, что она «все еще очень ничего», но заметила, что Глэдис больше никогда не улыбается. Она также сказала, что Глэдис кажется ей «чужой». «Часть меня хочет быть с ней, а другая часть боится ее», — заметила она.