Мертвая река
Шрифт:
– В нем она похожа на одну из многоженцев, или как их там?
– На меннонитку[14]. Это мормоны – многоженцы.
– Понятно.
– Ты хотел, чтобы платье было прочным. Вот я таким его и сделала.
– У тебя очень хорошо получилось, Белл. Молодчина.
– Спасибо.
Он замечает одну забавную вещь. Женщину доселе вполне устраивала полная нагота. Ни капельки не смущала. Теперь же она выглядит какой-то... пристыженной, что ли. Как будто это маленькое одомашнивание ее совершенно унизило.
Крис
– Ну только посмотрите, какая куколка.
– Может, покормить ее?
– Да. Наверное, стоит. У нас что-нибудь осталось из еды?
– Осталось тушеное мясо.
– Прекрасно.
Когда Белл уходит разогревать мясо, он подходит к раковине и наливает воды в старую жестяную кружку. Вода ржавая, но тут уж ничего не поделаешь. Это лучше, чем ничего. Он несет кружку к женщине.
Она опускает взгляд в кружку, и тут же ее губы начинают шевелиться. Ей ужасно хочется пить. Он подносит кружку к ее губам, и она выпивает все до капли.
– Хочешь еще?
Это она понимает – и энергично кивает.
Он снова наполняет кружку, и она пьет. Повинуясь импульсу, он запускает другую руку в ее длинные волосы и ужасно удивляется, когда она наклоняется к нему. Как будто наслаждается его прикосновением.
Черт! Эта женщина продолжает удивлять его.
* * *
Белл наблюдает, как ее муж кормит женщину суповой ложкой. Та явно проголодалась, глотает мясо, не разжевывая, роняя кусочки на подбородок. Муж снимает их с подбородка и отправляет ей в рот. Как будто она ребенок.
С Белл Кристофер Клик никогда так не обращался. Даже когда прошлой весной она заболела гриппом и слегла с температурой сорок.
Это ее раздражает. И она раздражается еще больше, когда он протягивает руку, чтобы погладить ее по волосам.
Женщина все доела. Он вытирает ей подбородок стерильной салфеткой.
Она икает.
Да нет же, она плачет.
Эта сучка на самом деле плачет. Слезы катятся по ее щекам.
– Аббла гэдарр натьиб... – бубнит она.
– Спасибо, – подсказывает ей Крис.
Та не понимает. А Белл считает все это нелепым. Сначала ее наряжают. Теперь вот – пытаются научить ее говорить. Пытаются научить ее хоть чему-нибудь.
Эта женщина – просто дикарка.
– Спасибо, – снова внушает Крис.
Она все еще не понимает. Поправка. Невежественная дикарка.
– Спа-си-бо, – растягивает слово Крис. – Спа-си-бо..
– Спа-си-иб, – говорит она.
Как будто назло мне, – думает Белл. Но это ничего не значит. Попугай тоже может повторять слова. «Говорящая птица» – это всего лишь «имитирующая птица», но никак не «понимающая птица».
Крис поворачивается к ней и улыбается.
– Видишь? Она
Как и Белл узнает все больше о своем муже каждую минуту каждого дня.
И вот теперь она выбрала время и зашла в его кабинет, чтобы просмотреть отчетность. Вырисовывалась неприглядная картина. Они задолжали почти за все. За второй ипотечный кредит. За кадиллак, за офис. Проценты по их кредитным картам просто возмутительны. А он покупает недвижимость у Блуджекета. В связи с чем? Пег вскоре отправится в колледж. За ней – Брайан. Им обоим понадобятся машины. Он хорошо зарабатывает своей практикой, и его инвестиции приносят хорошие дивиденды, но ей интересно, как он собирается все это совмещать.
Как он спокойно спит по ночам.
И еще она поражается его одержимости этим существом.
Этой женщиной.
Глава 20
Женевьева сидела в дальнем конце бара «У Вэнса и Эдди», потягивая вторую за вечер порцию виски и слушала, как Джерри Ли Льюис бодро напевает: «Я ищу лишь подругу, мне любовниц не надо» под грохот старого пианино и диксиленда. В это же время Джада Де Лаурентис по телевизору готовила какое-то блюдо из спагетти со сливочным соусом из сладкого картофеля и жареными креветками – очень аппетитное с виду.
Сегодня вечером в баре довольно тихо: небольшая клика местных предпринимателей, а из постоянных клиентов только она и Джинджер. Женевьева не особо ладила с Джинджер – сухощавой блондинкой с пепельным оттенком волос, находившей интерес лишь в двух вещах: оголтелом шопинге и в ухлестывании за местными бонзами, чем она, собственно, сейчас и занималась. Зато с Эндрю, барменом, у нее сложились прекрасные отношения, и она обрадовалась, когда он подошел к их столику.
– Ты что, решила напиться до бесчувствия, Женевьева? У нас сегодня очень хорошие мидии.
– Я возьму картошку фри с майонезом, спасибо.
– Один раз съездила в Европу и уже ешь, как лягушатница.
– Подкалываешь?
Он принял заказ.
– Твои маленькие подопечные снова доставляют тебе сильные душевные страдания? Ты хмуришься, моя дорогая. В баре это дурной тон.
Она об этом не знала.
– Мои подопечные не так уж и плохи.
– Пацаны все еще пялятся на твою симпатичную попку?
– Я пробовала одеться как монахиня. Но, похоже, это бесполезно.
– Многие находят монахинь сексапильными.
– Ну, не знаю... Что именно их так интересует?
– Я им полностью и безоговорочно сочувствую. Гарантирую, что не смог бы отличить треугольник от квадрата, если бы был подростком, а ты склонилась над конспектом урока.
– Отлично, Эндрю. Думаешь, если я буду говорить им, в какую сторону отвернуть свои похотливые глазенки, это немного смягчит ситуацию?
– Дорогая, от этого будет только хуже. Что это за бумажка?
Она даже не осознавала, что перебирает пальцами записку, лежащую перед ней.