Мертвая река
Шрифт:
Ей больно, но она не остановится ни перед чем.
Глава 23
Где-то в полчетвертого утра Женевьева Ратон, сменив положение тела, проснулась. Ей снилось, что она сжигает опавшие листья в камине отцовской фермы, фермы давным-давно проданной ради приобретения жилья в Сарасоте. Лишь потом до нее дошло, что дымоход неисправен, тяга отсутствует, и пылающие листья, устлав собой деревянный настил пола, сейчас спалят все к чертовой матери. А потом
Лора хмыкнула и распахнула свои красивые зеленые глазоньки.
– Извини, – сказала Женевьева.
Лора зевнула и улыбнулась.
– Что это с тобой сегодня, малышка? Обычно ты во сне не мечешься.
– Да, на меня непохоже.
– Это уже третий твой бессознательный выпад в мою сторону.
– М-м-м, вот как?
– Ага. В первый раз ты ударила меня коленом в живот. Во второй – бедром в бедро. Иди сюда. – Она раскрыла объятия, и Женевьева уютно устроилась в них. Ей вмиг сделалось спокойно. Близость плоти утешала – всегда так было. Плоть была теплой и безопасной. К этому времени они знали тела друг друга почти так же хорошо, как и свои.
– Это из-за той беременной девчонки? Той, что напоминает тебе Дороти?
– Не знаю. Мне снилось, что я в доме отца. Поэтому вполне возможно. Она постоянно приходила туда. Родители думали, что мы всего лишь подруги.
– А вы были подругами?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Днем Лора работала соцработником, а по ночам подрабатывала барменом в заведении «У Вэнса и Эдди». Она знала, как вызвать ее на откровенность. Иногда все, что для этого требовалось, – тишина в правильно выбранный момент. Как сейчас.
– Опавшие листья, – сказала Женевьева.
– А?
– Я сжигала опавшие листья.
Лора немного отстранилась и посмотрела на нее. Затем нежно поцеловала ее в лоб.
– Может, ты все еще ее...
– В смысле?..
– В смысле, ты же любила ее, правда?
– Недостаточно. Недостаточно, чтобы заставить ее остаться на этом свете. Со мной.
– Да ладно тебе. Ты же знаешь, что не в этом дело. Нельзя заставить кого-то остаться. Человек может остаться только тогда, когда сам этого хочет. Или нуждается в этом.
Конечно же, она знала, что это правда. В то время, в пору ее молодости, это была еще и горькая правда. Когда ты юн, боль может долго не проходить. И оставить след навечно.
Она посмотрела в глаза своей возлюбленной.
– А тебе это нужно? Остаться, я имею в виду?
Лора снова поцеловала ее.
– Я не знаю, что бы я делала без тебя, – сказала она. – Правда, не знаю.
Глава 24
Пег проснулась потной и встревоженной. Она не знала, что встревожило ее. Она почти никогда не помнила своих снов, особенно плохих. Но она была уверена, что ей приснился очень
Ее мать стояла в дверях. Дарлин уже поднялась, и кто-то включил воду в ванной.
– Пег, вставай, пора в школу.
– Я не очень хорошо себя чувствую, мама. Правда. Можно мне сегодня остаться дома?
Ее мать выглядела рассерженной. Она сама не знала, почему злится с самого утра.
– С тобой все в порядке, – сказала она. – Вставай.
– Сегодня занятия всего полдня. У учителей совещание, помнишь? Ну, пожалуйста? Если я встану, меня стошнит.
Это было правдой. Ее тошнило.
Если она встанет, придется завтракать. От одной мысли о еде у нее сводило живот. Мать помахала рукой у нее перед лицом, словно отмахивалась от надоедливой мухи.
– Мне некогда этим заниматься. Оставайся, если так хочешь! – бросила она и ушла.
«Что, черт возьми, все это значит?» – задумалась Пег – не собираясь спрашивать. Хотя она готова была поспорить, что дело как-то связано с отцом.
Или с тем странным, почти очаровательным существом в погребе.
Она натянула одеяло и закрыла глаза, и когда утренние звуки в доме Кликов стихли, опять уснула.
* * *
Брайан стоял на остановке школьного автобуса, когда мимо проехал «Эскалад». Отец помахал ему как обычно, и Брайан ответил тем же, но гораздо более сердечно, чем всегда.
* * *
Парта Пег пустовала. Поскольку дети писали контрольную, это было все, на чем она могла сосредоточиться. На пустой парте. До сегодняшнего дня Пег не пропускала уроков, хотя и не очень хорошо училась. Женевьева подумала: «И что теперь?»
Лора была права. Она все еще сжигала листья ради Дороти. Она заснула в объятиях Лоры и проснулась в той же позе, так что ее метания, очевидно, закончились. Однако это не означало, что навсегда. В каком-то смысле она металась весь сегодняшний день.
К тому времени, когда прозвенел звонок, добрая четверть класса все еще корпела над контрольной. Не успевшие закончить к сроку принялись стонать и закатывать очи горе. Но ведь работа, по сути, простенькая... Но и класс, по сути, не блещет.
– Наслаждайтесь оставшимися часами свободы, дети, – объявила Женевьева Ратон. – Оставьте контрольные на моем столе, пожалуйста.
Она смотрела, как они проходят мимо, и думала: «Чего у них не отнять – так это вот этого желания и умения быстро выместись из класса, освободить его подчистую». Кое-кто улыбался ей, кто-то даже вежливо прощался, но по большей части ее воспитанники просто спешили убраться к чертовой матери. Это ее даже устраивало. У нее будет время покурить у билетной будки с Биллом Фалмером перед началом совещания.