Мертвая женщина играет на скрипке
Шрифт:
— Простите, Антон, я тоже, разумеется, отчасти заложница прописанного образа. Аристократка, тайная глава преступного сообщества Горголота. Я должна быть загадочной, прекрасной и немного угрожающей.
— Вы безусловно прекрасны, — автоматически отвесил я полагающийся комплимент, даже не задумываясь, что обращаюсь к неписи.
— Ах, вы так милы, Антон! — засмеялась она приятным теплым смехом. — Рада очному знакомству. Вы не спешили нанести визит.
Мне почему-то стало неловко признаваться, что я не подозревал о ее существовании.
— Простите, Кларисса, был занят.
— Ах да, все эти крысы… Согласитесь, банально?
— Пожалуй.
— Сценаристы… — вздохнула она. — Скопировали дурацкие шаблоны и древние игровые штампы. Но надо же было с чего-то начинать… Я очень надеюсь на вас, Антон. Вы кажетесь более креативным и раскованным, чем ваш предшественник. Думаю, мы сработаемся.
Я неопределенно пожал плечами, но тут же понял, что это движение останется за кадром и сказал голосом:
— Я открыт для диалога.
— Будем надеяться, вы не будете столь же упрямы, как он. Вы же знаете, как плохо это кончается…
Это на что она намекает сейчас?
— Ах, простите, — всплеснула Кларисса руками, рассыпая пепел с сигареты, — этот образ… Не принимайте его слишком всерьез, Антон! Уверена, мы подружимся!
А я вот не уверен. Не выношу, когда на меня давят. Даже так красиво нарисованные женщины.
— О, я вижу, у вас домашний кобольд! — резко сменила тему мадам. — Это так провинциально, но мило, мило… Как ее зовут?
— Меня зовут Нетта, мадам Мерде, — спокойно ответила моя кобольдесса.
— Вы позволяете ей говорить без разрешения? — изобразила удивление Кларисса, и мои возможные симпатии к ней окончательно переместились в категорию маловероятных.
— Она мой друг, и может говорить, что хочет и кому хочет.
Нетта посмотрела на меня с благодарностью.
— Ну что же… — изобразила гримаску Кларисса. — Вы, значит, мужчина хм… свободных взглядов. И не брезгливый. Это даже в чем-то неплохо… Но не могли бы вы попросить — она выделила это «попросить» голосом, как бы взяв в кавычки, — вашего кобольда выйти? У нас будет приватный разговор. Слуги ее пока покормят.
— Не вижу причины. Вы вполне можете говорить при Нетте.
— Вы напрасно так доверяете кобольдам, — покачала головой мадам Мерде (я снова начал мысленно называть ее так), — они никогда не лояльны хозяевам полностью.
— Ну что же, значит, я правильно не считаю себя ее хозяином.
— С вами сложно… — вздохнула мадам. — Но интересно. Значит, нет?
— Нет, — таким нельзя уступать ни шагу. Любую уступку они понимают как слабость и усиливают давление.
— Ну что же, подожду, пока ваше мнение изменится. К выходу вас проводят. Приятно было познакомиться.
— Взаимно, — вежливо соврал я. И только выйдя в коридор осознал, что абсолютно забыл на какое-то время, что это
Наверное, это и есть настоящая вовлеченность.
Когда я вышел из игры, в прихожей возилась Лайса, с облегчением сбрасывая с ног туфли на высоком каблуке.
— Ну вот зачем я так себя мучаю? — спросила она в пространство. — Я даже на ходулях не стану фотомоделью. А ноги к вечеру отваливаются…
— В миниатюрных женщинах есть свое очарование, — утешил я ее, убирая ноутбук. — Они льстят мужчинам, глядя на них снизу. И пробуждают инстинктивное желание защищать.
— Тебе хочется меня защитить? — удивилась Лайса.
— Местами, — дипломатично ответил я.
— Какими именно? — эротично потянулась девушка.
— Не будем уточнять. Покормить тебя ужином?
— Ты приготовил ужин? — поразилась Лайса.
— Вообще-то для дочери, но тебе тоже осталось. Если добавить сосисок, будет не так вегански. Разогреть?
— Если не трудно. Слушай, меня давно никто не кормил, я и забыла, что так бывает. Да ты не мужик, а сокровище, оказывается!
— Я женат, — напомнил я.
— Я помню, — серьезно ответила она, — мы найдем ее. Обязательно.
Ложась спать, подставил под ручку двери стул. Не помогло.
Если это сны, то самые эротичные и реалистичные в моей жизни. Не иначе, дохлая бабуля ворожит.
***
За утренним кофе, наблюдая за тем, как дочь гипнотизирует внутренность холодильника, пытаясь усилием лени материализовать в нем что-то, не требующее приготовления, вспомнил про просьбу Клюси.
— Лайса, — позвал я задумавшуюся полисвумен.
— А? Что? — вскинулась она, посмотрев на меня с каким-то испугом.
— Меня тут девушка одна попросила… Клюся. Сказала, ты знаешь, о чем речь.
— Еще бы не знать… — скривилась Лайса. — Она мне уже голову просверлила с этим.
— А в чем вопрос? Если не секрет.
— Юное дитя, — обратилась она к дочери, — хватит размораживать холодильник и греть уши. Как бы долго ты туда ни смотрела, там не появится ничего нового, кроме плесени. Бери вон йогурт и выметайся, нам с твоим отцом надо кое-что по работе обсудить.
Настя картинно вздохнула, демонстрируя отношение к нашей нечуткости, но взяла йогурт и вышла.
— Мрачная история, — пояснила Лайса. — В прошлом году Клюсина мать стала жертвой Бабая. У девочки, конечно, был тяжелейший шок, и она буквально сдвинулась на идее, что в этом виноват ее отец. Что она мне только ни высказывала, ты бы слышал! И что он знает, кто такой Бабай, и что он с ним в сговоре, и что он угрожал матери, прямо говоря, что, если она не уймется, то Бабай придет за ней.
— Не уймется? — заинтересовался я.