Мёртвые душат. Мертвые пляшут
Шрифт:
– Поспешите, ведь если мы въедем в город после захода солнца, ваш труд никто не оценит!
И наложники превзошли самих себя. Тот чудесный новенький экипаж, который предстал перед изумлёнными глазами следивших за превращением базимежских бандитов, казалось, был достоин самой царицы Уземфа.
– Вот это да!
– произнёс даже Дгай из Глукща, да таким голосом, словно он уже простил семерым чувственным дармоедам все затраты на их экипировку.
Наложники тоже приоделись, завесили личики покрывалами, спрятались в чудесную
– Двинулись!
– велел Чичеро, трогая хлыстом шею живого коня, уже привычного за время пути от Нефотиса.
Въезд в главные ворота Великого Карамца был воистину триумфальным. Чичеро много раз бывал в Карамце, но ещё ни разу не въезжал в него так. Чтобы отовсюду сбегался народ, желая лицезреть твоё скромное проникновение в город? Что за загадка? Неужели всё дело в оформительском мастерстве семи наложников прекрасной Оксоляны? Воистину, наш мировой ярус безнадёжно скособочился, раз искусство в нём творит такие чудеса!
Разноцветные полотнища, которыми была изящно обтянута повозка, почему-то приковывали взгляды множества людей, торговавших на открытом рынке, раскинувшемся под прикрытием высоченных городских стен с закруглёнными очертаниями башен. Может, дело в сочетании цветов купленной в Нефотисе ткани - белой, красной, кремовой, зелёной? Чьи это цвета? Уж не уземфских ли царей?
И ведь разговор со стражником, состоявшийся ещё по ту сторону ворот, никак не предвосхищал такого народного воодушевления.
– Это что, цирк приехал?
– лениво спросил стражник у ворот сидящего на козлах Клеха.
– Бери выше: привезли на продажу сераль царевны Уземфа!
– не растерялся тот.
– Тогда с вас въедзная пошлина. По звонкому манату за единицу товара, - ввернул стражник.
Семь манатов, если их перевести в некроталеры, образовывали весьма ощутимую сумму. Но жизнь в Карамце никогда не была дешёвой. Кто хотел здесь заработать, должен был сперва раскошелиться. Даже Дгаем из Глукща это должно быть однажды понято.
И после такого разговора и уплаты пошлины они въезжают за белые стены и оказываются в центре внимания всего базара. Может, и люди на базаре их приняли за бродячий цирк? Нет, негодное объяснение: каким-нибудь цирком Великий Карамц уж точно не удивишь. Да и серали уземфских царевен здесь видали.
Чичеро, пытаясь объяснить народное ликование, подъехал поближе к повозке, и, постучавшись в задрапированную решётку, позвал Джамила. Тот с готовностью откликнулся, да и высунулся бы, если бы пустила решётка, а так просунул один нос. И нос выглядел гордым и довольным.
– Почему нас так встречают?
– спросил посланник прямо.
– Карамцкое суеверие, - объяснил Джамил.
– Кто увидит самую красивую повозку на въезде в город, тому будет вечное счастье в торговле.
О таком суеверии Чичеро доселе не знал, видать, потому, что раньше не занимался торговлей. Другое дело - наложники; уж они-то в торговых
Клех из Цанца, по совету наложников, остановил повозку посреди базара и, выпрямившись на козлах, громким голосом рассказал всем любопытствующим с подсказок Джамила, кто он и что везёт:
– Да будет счастлив народ Великого Карамца, и да будут к нему благосклонны семеро Божеств! Меня зовут Клех, и везу я из далёкого замка Окс, которого более нет по нашу сторону Порога Смерти, семерых прекрасных телом и духом юношей. И не простые те юноши, а - любимый сераль прекрасной царевны Оксоляны, юной жемчужины солнечного Уземфа...
Сам Клех и не додумался бы до такой речи; не каждому дано изъясняться витиеватым карамцким стилем, да ещё обращаясь к столь внушительной толпе. Но надо отдать должное начинающему работороговцу: парень старался. Глядишь, натренируется и на самих торгах представит свой товар уже без подсказок!
Клех говорил долго, и торговый люд Карамца ему радостно внимал. Чичеро - не большой любитель здешней традиции церемонных речей - отвлёкся и глядел по сторонам. Если смотреть поверх ликующей толпы, Карамц с прошлого посещения посланника не очень-то изменился. Вон, за караван-сараем возносятся к небу невесомые объёмы храма Семи Божеств, видимого из любой точки города. А вон тот золотой купол на холме - храм Неба. Рядом - и молельный дом ангелопоклонников, прилепился к золотому куполу белым кубом с закруглёнными углами. А по другую сторону крытого базара высится чёрно-красная шестигранная призма храма Смерти, обращённая апсидами на запад. В самом деле, как же без культа Смерти, ведь Карамц - всё же пещерный город.
Особенность Карамца среди большинства прочих пещерных городов в том и состоит, что не был он выстроен мертвецами на пустом месте. Туннель, прорытый Шестой расой из подземелья, вышел на поверхность в существующем уже городе, прямо посредине одного из базаров. Потому и мертвецам в Карамце с самого их появления пришлось вписываться в здешнюю разномастную культуру. Выстроенная Шестой расой подземная часть города стала лишь дополнением перечня карамцких красот, но так и осталась частью, не превратилась в городской центр.
Мертвецы в Карамце издавна лояльны к живым. Таковы и мёртвые правители города, чем они всегда были нелюбезны Шестой расе. Владыка Смерти хотел безраздельно царить в сердцах своих подданных, но в Карамце он мог рассчитывать лишь на почётное место в ряду других идолов. Так было и осталось, как ни старались прибывавшие сюда некроманты, жрецы культа Смерти и собратья Чичеро по ордену.
– Куда править?
– спросил Клех, завершив свою любезную собравшемуся народу речь.
– К гильдии работорговцев. Это прямо и за караван-сараем направо, - объяснил Чичеро, державшийся рядом с повозкой.
– Но не торопись. Мы не должны доехать раньше слухов о своём появлении.* * *