Мёртвые душат. Мертвые пляшут
Шрифт:
Ну да, ниже ватерлинии мёртвый шар, наверное, не отправишь. Но почему бы не забросать этими шарами надводные части кораблей? Что мешает? Желание ли всего достичь руками карликов и матросов-предателей? Некрократические ли уставы, предписывающие не вмешиваться в любые конфликты за пределами Запорожья? Н-да. Сие выше разумения рядового мертвеца...
Стрё не очень удивился, когда узнал, что новое затруднение вышло и с порохом. Зайдя как-то потолковать на склад к Слю, он мигом насторожился:
– Что-то не нравится мне
– Да нет, всё спокойно, - замялся Слю.
– А ну рассказывай!
– грозно рявкнул Стрё, показывая лицемеру правое тяжёлое веко.
Слю перестал отнекиваться и скорбно выпалил:
– Порох пропал!
– Опять?
– схватил его за грудки Стрё.
– Опять, - упавшим голосом повторил Слю.
– Как это случилось?
– Знакомые приходили. От морских разбойников. Очень просили...
– Так ты им продал?..
– Стрё не верил ушам.
– Им надо было срочно!
– объяснил Слю.
– Цену дали хорошую. А то у нас с вами лежит без толку.
– Как без толку?
– Стрё в гневе напустил на своё лицо самую страшную из гримас магистра Гру.
– Это я к тому, что для нашего с вами дела порох нужен не так срочно, - поспешно поправился Слю.
– Порох-должен-быть-на-месте!
– отчеканил Стрё, в бессильной злобе потрясая мёртвыми кулаками.
– Конечно-конечно! Я сегодня же этим займусь! Там, откуда я брал, ещё немного есть, говорят...
А море Ксеркса штормило. Над ним с прошлой ночи гулял шквалистый осенний ветер.
Глава 28. Терзая телеса
– Снова шакалы воют!
– прислушался Лимн.
– Эх, видать, новый труп им подкинули, - покачал головою Дгай.
Человек и карлик сидели на мягком уземфском ковре в хижине, отданной хозяином в полное их распоряжение. Для двоих такая хижина великовата, но даже бережливый Дгай не возражал против удобного ночлега в оазисе Гур-Гулуз. Всё-таки они с Лимном составляли отряд, хотя и сильно поредевший.
– Кто же кормит шакалов? Неужели картау?
– вернулся к давнему спору Дгай.
– Картау очистились и ушли, - устал повторять Лимн, - и, судя по следам на песке, больше не возвращались.
Да уж, Лимну эти следы скоро начнут сниться. Или он станет их видеть даже там, где никто следов не оставил. После ухода паломника и его сыновей у святилища картау дважды появлялись новые тела - при том, что ни одного человеческого следа, ведущего к скале, так и не появилось. Может, шакалы - оборотни?
– Пошли, поглядим на тело, - предложил Дгай, - может, это, наконец, Хафиз?
– Вряд ли. Со дня его пропажи много воды утекло, - отозвался Лимн, поднимаясь.
– Только не в этой пустыне!
– заржал Дгай.
Они вышли из хижины во двор, где росли пальмы, кактусы и уземфская колючка. Оседлав живую лошадёнку, сохранившуюся ещё с Нефотиса, Дгай пригласил карлика
Вот и святилище картау - белая скала, под которой бродят шакалы. У шакалов и правда - новое тело. Совершенно обнажённое и растерзанное до неузнаваемости, к тому же лицом отвёрнуто к скале. Единственное, что скажешь наверняка - снова не Хафиз. У того - довольно редкий оливковый оттенок кожи, а этот - бледный какой-то.
– Кажется, внутренности ему выпустили не шакалы, - всмотрелся Лимн, - чётко вижу разрез, работали ножом, да ещё - фигурным. Бывают такие ритуальные клинки у всяких сектантов-мучителей.
– Жаль, не разглядишь лица жертвы, - вздохнул Дгай, - только ближе подъезжать не станем, и не надейся! Лошадь жалко, да и нам с такой кучей шакалов не сладить.
По настойчивой просьбе Лимна Дгай повёл свою лошадь по широкому кольцу вокруг святилища. Карлик спешился, бежал впереди и до боли в глазах всматривался в песок, стараясь различить след - явный, или специально заметенный. Ни того, ни другого. Песок вокруг святилища остался нетронутым. Даже шакалы из-под скалы не выбегали.
– Здесь никто не ходил, - уверился Лимн.
Когда он вновь устроился на крупе лошади, Дгай обернулся к нему с насмешкой:
– Но не с небесных же замков падают к святилищу картау эти тела?
– Нет, иначе были бы следы падения, - серьёзно ответил карлик.
Вот-вот. Никаких следов падения, зато следы мучительства видны даже издали. Людей в муках убивают, потом, не боясь ни шакалов, ни людей из Гур-Гулуза, приносят к скале, аккуратно кладут лицом к древнему алтарю. И не оставляют следов. Вообще никаких, даже заметенных. Ну не бред ли?
– Больше ничего не узнаем, - признался Лимн, - если не отгонять шакалов, пора домой.
Дгай и лошадь приняли последнее предложение с равным воодушевлением. Прочь от гиблого места, в Гур-Гулуз.
– И почему картау не убили шакалов?
– недоумевал Дгай по пути назад.
– Ну что это было за очищение, если эти твари под скалой так и бегают...
– Тот паломник очищал себя, а не святилище, - напомнил карлик, - и шакалы, насколько я понял, страшны для их веры не сами по себе, это лишь видимые симптомы осквернения.
Остаток дня Лимн провёл в размышлениях. Как много необъяснимого творится в окрестностях Гур-Гулуза: святилище картау осквернено, шакалы прибежали, из жителей оазиса никто не пропал, но неведомые осквернители приносят к святилищу обезображенные тела - как под покровом ночи, так и при свете дня. Что ещё? Ах да, пропал Хафиз. Видать, оттого и пропал...
– А что, если это Хафиз всех убивает?
– Дгай сказал это не всерьёз, но его шутки скрывают сильное беспокойство.
Лимн на миг задумался, поглядел вдаль сквозь узор из пальмовых листьев за окном: