Мёртвые душат. Мертвые пляшут

Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

– Нет, не Хафиз. Но его бесследное исчезновение наводит на мысли. Где-то здесь должно быть тайное укрытие, которое мы почему-то не видим.

– Ну да: в пустыне закопайся в песок, вот тебе и укрытие, - невесело хохотнул Дгай.

Лимн промолчал. Вчера он прекратил поиски Хафиза и пытался пробраться во дворец Оксоляны. Хорошо, что лениво пытался. Дворец отлично охранялся мёртвой стражей по всему немаленькому периметру. Лимна дважды остановили и посоветовали в третий раз не попадаться. Только и удалось увидеть ему, что сад западного образца, по которому бродили синие павлины. А где держат

сераль, как там живётся Клеху, обнаружили ли хозяева подмену - кто знает?

Одно ясно наверняка, если Лимн не в силах пробраться во дворец Оксоляны, то Клех тем более не сможет оттуда выбраться. Из сераля царевны так просто не сбежишь. Какое кому дело, что тебе там надоело? Ремесло наложника не предполагает свободы воли. А с обманщиками на востоке не церемонятся.

– Не завидую Клеху!
– заметил карлик.
– Почти неделя прошла, вряд ли он смог выдержать роль.

– Завтра надо явиться во дворец официально, - вздохнул Дгай.
– Очень не хочется платить неустойку, но что сделаешь... Деньги-то у нас есть, а Клеха так просто не отпустят. Чёртов Хафиз!* * *

На следующий день попасть во дворец не удалось. Стража на главных воротах отвечала, что Ынышар всё ещё нездоров и никого не принимает. Как выздоровеет - примет. А пока надо подождать.

– Тьфу, ну и важным стал этот Ынышар, - сплюнул в песок Дгай по дороге обратно.
– Пока свой сераль назад не получил, принимал Клеха и раненый!

– Может, дело в том, что получил не весь сераль?
– пытался рассуждать Лимн.
– Обиделся, что Клехом подменили Хафиза?

– Обиделся бы - прислал бы своих людей требовать неустойку,- возражал Дгай, - мы-то ещё здесь, и деньги пока что с нами...

– Так и Клех ещё здесь, - вздохнул карлик, - вот с него сердитый Ынышар неустойку и требует! Бьёт, запугивает, угрожает.

– Нет, Ынышар не такой, - усмехнулся Дгай, - вот бы ему поскорее поправиться.

– Будем каждый день приходить и спрашивать о его здоровье, - хмыкнул с недоверием Лимн.

И приходили. И спрашивали. Стражники вели себя вежливо, говорили, что Ынышару лучше, обещали обязательно передать ему через слуг всё, что Лимну с Дгаем будет угодно, но впускать отказывались. Никто из ближайших помощников Ынышара тоже не соглашался на встречу. Одного из тех людей, что забрали наложников и Клеха, Лимн даже как-то заметил у ворот дворца, но тот отказался разговаривать и тоже просил подождать выздоровления Ынышара.

Через неделю раненый поправился. Вот была неожиданность! Дгай даже вздрогнул, когда узнал, что слуга прекрасной Оксоляны вот-вот соблаговолит их принять, а Лимн весь подобрался, готовясь к нелёгкому разговору.

Слуги повели гостей по арочным проходам первого яруса дворцового здания, утопающего в зелени внутренних двориков. Журчали фонтаны, сладко пели заморские попугайчики, дорогу важно переходили павлины - приходилось их пережидать, чтобы ненароком не отдавить перья.

Ынышар принял гостей в саду, под тёмными свечами кипарисов, устремлённых в голубое небо. Мёртвый слуга прекрасной Оксоляны стоял, опершись на спинку мраморной скамьи и кормил с ладони попугайчиков. О недавнем ранении могла поведать лишь бледность лица - Ынышар по пути к Гур-Гулузу потерял много

бальзама.

Обмениваясь с покупателем сераля поклонами, Дгай закашлялся, стесняясь нарушать идиллию. Лимн понял, что первое слово за ним:

– Господин Ынышар, мы рады видеть вас в добром мертвецком здравии.

Кормилец попугаев милостиво кивнул карлику.

– И я надеюсь, что вы простите нам то лёгкое недоразумение, - добавил Дгай, прокашлявшись, - которое омрачило нашу сделку.

– Недоразумение?
– удивился слуга Оксоляны.

– Речь о том, что нам удалось передать вашим людям только шестерых наложников вместо семи обещанных...

– Нет, - поднял тонкую бровь Ынышар, - моя госпожа не имеет претензий ни к господину Клеху, ни к вам. Договор вашей стороной честно выполнен. Все семеро наложников из сераля моей госпожи вернулись под её крыло. Я их видел сам.

– Все семеро? Выходит, и Хафиз?..

– Да, - улыбнулся Ынышар, - и Хафиз.

– Боюсь, вы ошибаетесь, - пробормотал Дгай, - и человек, которого вы приняли за Хафиза...

– Что вы!
– прижал Ынышар ладонь к честной мёртвой груди.
– Ошибка исключена, Хафиза грех не узнать, он ведь всегда ходил в любимцах моей госпожи, а другие ему завидовали.

– Но где же тогда Клех?
– вырвалось у Лимна.

– Клех?
– переспросил Ынышар.

– Он ушёл с вашими людьми и не вернулся.

– Вот как?
– забеспокоился мертвец.
– Куда же он, по-вашему, пришёл? Неужели во дворец к моей госпоже?
– тут Ынышар повеселел.
– Нет, исключено! Его бы заметили и выставили в два счёта!

– И тем не менее мне кажется, что разумным будет обыскать сераль, - произнёс Лимн, насколько мог, твёрдо.

– Уж не вы ли его собираетесь обыскивать?
– здесь Ынышар весьма быстро перешёл к гневным интонациям.
– Будьте добры, запомните на будущее: сераль царевны Уземфа неприкосновенен. Никто не вправе его видеть, кроме самой госпожи и ближнего круга слуг.

Дгай поспешил заверить Ынышара, что у них с Лимном и в мыслях не было присутствовать при обыске. Но подозрение имеется, неплохо бы развеять.

– А понимаете ли вы, что будет с вашим товарищем, если его обнаружат в серале госпожи?
– ласково, но с угрозой проговорил Ынышар, затем угрозу спрятал за любезной улыбкой.
– Вообще-то за такое полагается казнь. Усекновение главы.

Лимн содрогнулся от мысли, что они с Дгаем, похоже, невольно подвели Клеха. Тот старался, прятался, а они специально пришли во дворец, чтобы передать нарушителя правил сераля в руки палача...

Ынышар негромко хлопнул в ладоши, и из-за кипарисовой стены вышли оба его подчинённых, коим на днях выпала честь завершить продажу сераля. Стоя за деревьями, они, без сомнения, всё слышали.

– Масуд, Азиз, напомните-ка мне день покупки прелестников нашей госпожи!
– велел начальник, не сводя взгляд с благодарного попугайчика, кормившегося на ладони.
– Изложите подробно тот случай с нашим Хафизом и работорговцем Клехом, когда их... э... чуть не перепутали.

– Слушаемся, господин!
– Масуд и Азиз низко поклонились, а потом один из них, поведал складную историю - чересчур складную, на вкус Лимна: