Мертвые канарейки не поют
Шрифт:
Их клиент, уставившись на нее, начал наливаться краской и рявкнул:
– А это-то какое имеет отношение к делу?
В самом деле, какое, ты мой сладкий?
Рита уже давно научилась ставить на место подобных горлопанов, мнящих себя крутыми. Не повышая, как ее визави, а, наоборот, понижая голос, она холодно заметила:
– Прямое. Потому что одно дело, если девица нанята вашим оппонентом. Тогда мой канал интернет-расследований
Клиент, наливаясь, как спелый помидор, заорал:
– Что вы там мелете? При чем это – виноват, не виноват? Мы что, в суде, что ли? Вы получили заказ, вам платят такие бешеные бабки, извольте сделать так, чтобы меня избрали губернатором!
Один из типов в дорогих костюмах вставил:
– Ну, Сергей Кириллович, понимаете, если обвинения соответствуют истине, то…
Клиент, снова бабахнув по столу руками, заявил:
– Что вы тут из мухи слона делаете? Ну, хотела девка, я же с самого начала это видел. Крутилась около меня, как мартовская кошка. Ну, присунул я ей. Причем по обоюдному согласию и безо всякого насилия! А эта тварь теперь заявляет, что я ее изнасиловал! Да не насиловал я ее!
Рита закрыла глаза. Он ее не насиловал. Видимо, как и Лев Георгиевич ее не насиловал.
Мужчины на полном серьезе стали обсуждать детали сексуальных утех их клиента с той, которую он то и дело именовал «сучкой».
– …ну кочевряжилась, и что с того? Она же сама этого хотела, я знал! Если до этого давала, то что, потом вдруг передумала? Прямо там, в лифте, я эту сучку и трахнул. И что в этом такого?
Действительно, что?
Послышался голос одного из экспертов:
– Положение серьезное, но не безысходное. Мы тут уже собрали кое-что про эту сучку. Она не такая святая, мужиков меняла как перчатки. Думаю, надо представить ее сумасшедшей, охочей до траха, это лучше, чем делать из нее агента Барковского…
Рита, взглянув на их клиента, спросила:
– Значит, она говорила вам нет, а вы все равно занялись с ней сексом?
Клиент, уже успокоившись, заявил с ухмылкой:
– Ну да. Она ныла, но потом ей понравилось. Я ей даже браслет с брюликами за это подарил. Какая бы нормальная баба отказалась за трах получить браслет с брюликами?
Мужчины, находившиеся в конференц-зале, рассмеялись. Даже молоденький референт расплылся в подобострастной ухмылке.
Рита, приняв решение, поднялась. Все взгляды устремились на нее.
– Думаю, у вас нет шансов. Вы насильник, ваше место в тюрьме, а не в губернаторском кресле. Она сказала нет, а вы продолжили.
Клиент, посмотрев на нее, произнес:
–
Собравшиеся снова расхохотались, а Рита шагнула к двери. И, не оборачиваясь, произнесла:
– Повторяю, вы преступник. Мое пиар-агентство работать с вами не будет.
Она спиной почувствовала испепеляющие взгляды мужиков.
– Что вы несете? – раздался вопль кандидата в губернаторы, теперь уже не их клиента. – У нас договор, я вас засужу…
– Договор будет расторгнут. Если хотите, судитесь с нами. Пока вас самого не засудили. Позаботьтесь об этом. Повторю, что с преступниками мы работать не будем.
Сказав это, Рита кивнула оторопевшему директору агентства, на лице которого застыла глупая полуулыбка, и вышла.
А вернувшись в свой кабинет, долго стояла над умывальником, чувствуя то и дело накатывающие позывы тошноты.
– А ты, Ритка-маргаритка, только расцвела! – услышала Рита низкий голос и обращение, от которого ее бросило в дрожь.
Она находилась в отдельном кабинете самого шикарного французского ресторана Москвы «Луи-Филипп», где согласилась встретиться на деловом ужине с Гошей Барковским, то есть крупным бизнесменом Георгием Львовичем Барковским, секретарша которого позвонила ей, как только стало известно, что пиар-агентство Риты отказалось от сотрудничества с ее бывшим клиентом.
Барковский, с которым Рита за прошедшие без малого двадцать лет ни разу не пересекалась, во всяком случае лично, обошел стол и, остановившись перед Ритой, взглянул на нее своими пронзительными изумрудными глазами.
Он был все тем же красавцем, возмужавшим и заматеревшим, что очень ему шло. Рита вспомнила информацию в досье, которое по ее просьбе собрали на Барковского: прибыльный бизнес в области интернет-технологий, женат на дочери крайне могущественного банкира, две прелестные дочки, одиннадцати и шести лет.
Гоша, усмехаясь, опустился в кресло напротив.
– Ты тоже расцвел! – произнесла женщина холодно, стараясь скрыть свое волнение. – Однако не называй меня… так!
После того как они изучили меню и сделали заказ, а вышколенный официант налил им вина и исчез, Гоша наконец произнес:
– Извини, Рита. Конечно, понимаю. Но не смог сдержаться от этой банальной метафоры – ты ведь и в самом деле расцвела! Еще бы, такая крутая бизнес-дама, наверное, уже миллиардерша?
– А ты? – парировала Рита. – Кажется, тоже?
Барковский, смущенно улыбнувшись, заметил:
– Ну, нет, куда мне до тебя! С тобой никто сравниться не может… Однако скрипим потихонечку.