Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
Люди в белых халатах давно ушли, оставив нас одних: меня, сидящую на полу и прислонившуюся спиной к стене, и брата, подключенного к различным аппаратам, прооперированного и замотанного в бинты словно мумия.
– Мариш?
– тихий полувздох-полустон, и я пружиной подпрыгиваю с облюбованного места и с надеждой заглядываю в закрытые глаза, жаждая увидеть, услышать, понять.
– Максик?
– переспросив спустя долгие минуты, нервно сжала белую простынь, и слегка потянула ее на себя. Брат молчал, лишь по приборам бегали непонятные
– Макс?
Не выдержав напряжения, со всей силы нажала тревожную кнопку, чтобы через пару минут услышать быстрый топот ног, а еще через минуту увидеть ворвавшуюся в палату женщину, сонно тершую прищуренные глаза и поправляющую слегка мятый халат. Остановившись перед кроватью, она широко распахнула глаза, непонимающе переводя взгляд с приборов на кнопку, потом и на пациента.
– Что за черт?
– выругавшись, проверила показатели, иглы, приборы, выдохнула и потерла глаза.
– Привидится же такое.
Качнув головой напоследок, тяжело развернулась и ушла, оставив нас снова вдвоем. Меня и Макса.
Я вздохнула и снова привалилась к стене, чтобы через какое-то время неловко съехать вниз, при этом не спуская глаз с лежавшего мужчины и успокаивая себя словами дежурного врача "привидится же такое".
Показалось? Может быть.
Час сменялся часом, пока уже под утро брат действительно не зашевелился и не застонав, открыл глаза.
– Максик? Тебе плохо? Позвать кого-нибудь?
– предложив, тут же нажала уже знакомую кнопку.
– Мариш?
– Сейчас. Я уже вызвала врача, сейчас прибежит, потерпи, - подбадривая, поправила тонкое одеяло, закрывая обнажившуюся, замотанную бинтами грудь.
Хоротко хохотнув, он охнул и скривился.
– Ты...
– О-о-о? Проснулся? Замечательно, - вместо ночной женщины в палату уверенно вошел пожилой мужчина. Кажется именно он вчера оперировал брата. А может и не он, почему-то вчера все они казались похожими друг на друга - белые халаты, латексные перчатки, шапочки и повязки, закрывающие на лице все, кроме глаз.
Схватив Макса за руку, отсчитал пульс, проверил зрачок, послушал, скептически посмотрел на показания приборов а потом и на самого Макса.
– И как же Вас угораздило то? Любезный? На ровном месте...
На ровном месте? Ну ничего себе!
Я с возмущением открыла рот и почти сразу же закрыла его, заслышав еле заметный скрип зубов братца. И то верно, зачем разоряться? Меня все равно не услышат, хотя жаль. Очень.
– Значит так, с легкими мы разобрались, хорошо у вас хватило ума не геройствовать и дожидаться помощи в машине. Км-м-м, - откашлявшись он отвернулся и еле тихо добавил: - Многим ума не хватило. А жаль.
И уже громче, брату:
– Так вот, Максим Батькович, полежите у нас с недельку, оклемаетесь, поймете что Вам повезло и остались живы, и с новыми силами в новую жизнь, так сказать.
– Родители, - брат прохрипел и закашлялся.
– Телефончик
Врач еще что-то говорил, потом похлопал брата по руке и вышел, напоследок вызвав дежурную медсестру.
– Мелкая? Выйди?
– прохрипев, брат как то странно посмотрел в потолок.
– Зачем? Тебе опять плохо? Врач же сказал, повезло? Макс?
– я всматривалась в брата, а рука сама собой тянулась к кнопке. Снова.
– Мариш, будь понимающей сестрой, и...
– он снова закашлялся.
– Доброе утро!
– дверь распахнулась, пропуская невысокую молодую девчонку.
– будем знакомиться? Больной? Я Света.
Она короткими быстрыми шагами подошла к постели брата, посмотрела на него, широко улыбнулась, мазнула взглядом по приборам, взяла оставленную врачом карту, быстро пролистнула и снова улыбнулась.
– Все понятно. Значит, Максим? И чего же мы хотим, Максим?
Брат зажмурился и скрипнул зубами.
– Э-э-э, простите, не расслышала?
– девушка приподняла в удивлении брови и наклонилась над кроватью.
Снова послышался скрип зубов, потом шуршание простыней. Обойдя медсестру, с удивлением заметила бледные мужские пальцы, с силой сжимающие ткань.
– Макс? Ты уверен что все хорошо?
– Почти...
– Что? Простите?
– Света нахмурилась и сложила руки на груди.
– Максим, давайте без шуток, я понимаю, Вам плохо, но Вы тут не один. У меня еще несколько палат. Есть Вам пока нельзя, придется потерпеть. Могу дать воды, но совсем немного. Или... О-о-о...
Она понимающе закивала и, нагнувшись под кровать, быстро достала большую железную посудину бледно-желтого цвета.
– Так сразу и сказали бы. Чего стесняться?
Заинтересованно разглядывая внушительных размеров утку, перевела взгляд на брата и с трудом сдержала рвущийся наружу нервный смех. Часто заморгав, прижала руку к губам и отвернулась, наблюдать за пыхтениями краснеющего родственника оказалось на удивление смешно, даже не смотря на весь ужас ситуации. Наверное это неправильно, но я все же не смогла сдержать дрожь и нервно хихикнула, вгоняя Макса в еще большую краску. Его бледные щеки покрылись красными пятнами а сам он кинул в мою сторону злой взгляд, замешанный на обиде и страдании.
– Прости.
– Не смешно, - прошипев сквозь зубы он еще сильнее смял простынь.
– Так Вам понадобится прибор или нет?
– Выйди!
– Максим! Не привередничайте, Вы у меня не первый пациент, стесняться нечего, в конце концов, я просто подожду ее, без катетера, все естественно..
– Что?
– Катетер?
– глаза сами сабо распахнулись. Нет, подсматривать я конечно же не собиралась. Но словосочетание "Макс и катетер" казалось неправильным и не воспринималось.