Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
– Здорово.
– Марин? Не вздумай реветь.
– Я не реву.
– Конечно. Моя младшая сестренка никогда не ревет, она лучше возьмет себя в руки и пойдет устроит Пахе замечательную жизнь.
– Еще полчаса?
– Неа. Маришь, я правда устал, а еще мама подойдет. Да вы меня с ума сведете!
– Ну да, мама может, - вспомнив мамину гиперопеку, вздохнула и сочувственно посмотрела на братца.
– Крепись.
– Не получается. Мне нужно полчаса, как минимум.
– Жаль, - я нехотя отложила журнал в сторону
– Иди, сходи, расскажешь потом, как день прошел. И, Маришь?
– М-м-м?
– я остановилась на пороге и обернулась.
– Повеселись от души, а?
– Обязательно, - с трудом улыбнувшись, кивнула и шагнула сквозь дверь, закрыв глаза и попутно представляя себя в кабинете зам прокурора Ленинского района.
Кабинет встретил тишиной и покоем, а еще чистотой и аккуратностью. Никаких валяющихся бумаг, вылитых чернил и распахнутых окон.
– Аккуратист выискался!
– обведя взглядом помещение, зло прошипела и посмотрела на часы.
– Вот черт! Ну как же так то!?
На встречу с Пашкой я безбожно опоздала. Судя по времени на часах, минут на двадцать пять. И эти двадцать пять минут, если конечно заседание суда не перенесли по времени, он вовсю развлекался, выдвигая кому-то обвинения.
И где справедливость?
Облизнув губы, судорожно попыталась вспомнить серое здание суда с приметными колоннами. Как говорила наша преподавательница по мировой и художественной культуре - Зоя Андреевна, "Чудесными колоннами в ионическом стиле. Посмотрите на эту легкость, воздушность. На эти волюты" . Мы смотрели, валюту никто не видел, но все дружно видели странные завитки, поддерживающие крышу, и с умным видом кивали. Зоя Андреевна рассказывала очень интересно и страстно, жаль было расстраивать такую замечательную женщину.
Мгновение, и передо мной эти самые колонны с волютами, а за ними закрытые двери и этажи, со множеством кабинетов, в одном из которых как раз и находился Пашенька. Вовремя вспомнив свой вчерашний эксперимент, расстроено выдохнула, ведь забыла, совершенно забыла. Мне ведь не нужно искать Пашку, я просто представлю его и все. Вчера же получился такой фокус с братом, а тут чем хуже.
Уже представляя округлое лицо бывшего друга Макса, сама же себя поправила, конечно хуже. Намного. То брат, а это какой-то "Паха". Но все же... Пашка представляться не желал. Образ плыл, лицо становилось еще круглее, этаким блинчиком, глазки меньше и противнее, а руки бледнее и потнее.
Какая гадость.
Снова вздохнув, поторопилась внутрь.
Ну и пусть. Так найду.
Пятнадцать минут спустя все же нашла нужный кабинет, оказавшийся на третьем этаже. Вначале я просто заглядывала в каждую дверь, потом решила действовать проще - проходить через стены. Отчаявшись, ускорилась и уже не шла, а бежала, стараясь не задерживаться
Медленно обернувшись, удовлетворенно выдохнула:
– Здравствуй, Павлик.
Павлик меня конечно же не услышал, но не беда. Зато он почувствовал мою руку, коснувшуюся его щеки и, вздрогнув, запутался в словах.
Судья, темноволосая женщина лет пятидесяти, благосклонно внимавшая прочувствованной речи, сдобренной большой дозой фактов и документов, недоуменно приподняла выщипанные брови и поинтересовалась:
– С Вами все хорошо?
– Да, Ваша честь, - Пашка откашлялся, поправил синий мундир и мягко улыбнулся.
– Прошу прощения. Душно. Так вот...
Он нагнулся и потянулся за очередным документом, лежавшим на столе, а я, обойдя его сзади, решительно положила руку на шею. Пашка захрипел, выпустив бумаги, он схватился за горло и начал краснеть.
Кошмар.
Отдернув ладонь, отошла на шаг и нервно потерла руки.
Нет, так мы не договаривались. Гадость, гадостью, но убивать его я не собиралась.
Мужчина, откашлявшись, грузно опустился на стул и вытер вспотевший лоб.
Люди в зале зашушукались и подобрались, кто-то даже отодвинулся, как будто то, что произошло с Пахой, может быть заразно.
Трусы.
Сев рядом, на стол, подперла ладонью подбородок. Ничего умного в голову не приходило. Ничего такого, чтобы прочувствовала лишь жертва, но не заметили все остальные. Разве что стул пнуть?
Не долго думая, пнула стул, на который присел зам прокурора. Пнула хорошо, от всей души. Стул вздрогнул и подвинулся. Пашка напрягся.
– Сторона обвинения? Вы уверены, что с Вами все хорошо?
Судья тоже напряглась и взирала на Паху с неким скептицизмом.
– Да, Ваша честь, - Пашка начал подниматься, а я не ожидавшая этого, снова пнула стул. Стул снова отодвинулся, но уже существеннее, причем вместе с бывшим другом моего брата. Тот, стоявший на полусогнутых ногах, не удержался и начал падать. Я снова подопнула. В итоге стул с одной стороны, мужчина с другой, а между ними бухнулась пачка документов. В помещении напряженно молчали, почему то никто не бросился на помощь гос. служащему. Все с интересом рассматривали пыхтящую сторону обвинения.
Решив максимально усилить эффект, нагнулась и подбросила верх все упавшие листы.
Со стороны наверно смотрелось странно. Сидящий на полу мужчина внезапно подбрасывает документы вверх, потом смотрит на них удивленно, а потом начинает ругаться. Громко и с чувством.
– Сторона обвинения?
Пашка не слышал, он, тяжело дыша, схватился за голову и застонал. А потом снова повторил последнюю фразу. На матерном.
Судья, не выдержав, застучала молотком и, повысив голос, произнесла: