Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
– Хватит!
Снова стукнув три раза молотком, поднялась и, скривив губы, посмотрела на замолчавшего Пашку.
– Суд, принимая во внимание неадекватное поведение стороны обвинения, откладывает слушания. Точную дату узнаете у секретаря, - взяв лежавшую перед ней папку, женщина бросила последний взгляд на потерянного Паху и произнесла: - Надеюсь, в следующий раз подобное не повторится.
Люди потихоньку покинули помещение, и мы остались одни: я, да Пашка, что-то бормотавший себе под нос.
Растрепанный, красный, вспотевший, он выглядел жалко. Но было ли мне его жаль? По-человечески
Проводив медленно бредущего Паху к служебной машине, остановилась на крыльце и вдохнула теплый осенний воздух. Последний день сентября радовал на удивление теплой погодой, располагающей к долгим прогулкам, посиделкам на берегу речки, шашлыкам. Но люди вокруг куда-то торопливо бежали, не замечая красоты ранней осени: желтых деревьев, украшенных яркими красно-бурыми мазками, светло-голубого чистого неба и запаха упавшей листвы. Совсем недавно я тоже торопилась, пытаясь успеть, вымеряла день по минутам, планировала и бежала, бежала, бежала.
Хмыкнув нерадостным мыслям, поправила на груди и подоле несуществующие складки.
Подумать только, несколько дней в одном и том же платье, пусть и любимом, но все же... А главное, ни пятнышка грязи и крови, ни порванных строчек. Чудеса.
Вновь посмотрев на небо, тяжело вздохнула. Я совершенно не представляла, чем себя занять. Пашке внимание уделила, мужу вчера тоже, можно было бы и сегодня, но видеть его совершенно не хотелось. Вернуться к барут в больницу? Смотреть на суетливые движения мамы? Ее украдкой стертые слезы? видеть страх в любимых глазах? Страх снова потерять? Нет. Как бы мне ни хотелось ее увидеть, но я не настолько сильна морально, чтобы пережить все вышеперечисленное лично. Это и многое другое. Так что нет.
А потому, я просто мотнула головой и, спустившись со ступенек, медленно побрела по широкому тротуару, уже не общая внимания, как прохожие старательно огибали мою фигуру, как вокруг образовывалась зона отчуждения.
Я брела и представляла, как было бы здорово сейчас идти по теплой улице, пинать упавшие листья, заглядывать в витрины, улыбаться, ловить лицом ветер и ... быть живой. Почти тоже самое, что и сейчас, почти, но с одним маленьким, существенным дополнением.
Взглянув на ближайшую витрину, попыталась поймать свое изображение. Но кроме проносящейся за спиной толпы, увидеть ничего не удалось.
Ну и черт с ним! Зато я могу не торопиться, а рассмотреть все подробнее. Ведь в последнее время мне это не удавалось. Дом, работа, дом. И там, и там на горизонте маячил Вадим, контролируя каждый мог шаг. Поторапливая, шутя или хмуря брови и снова поторапливая. он не любил ходить по магазинам. Я как бы тоже любительницей шопинга не была, но и талантом выбрать вещь за минуты не обладала. Зато сейчас я могу вдоволь насмотреться на манекены, потрогать ткань, приложить к себе и представить фасон уже на себе. Хотя бы представить. Вот например это платье, бордово-красное, тяжелое. Явно теплый вариант на холодную погоду. Интересно, мне бы пошло?
Рассматривая вывешенное на витрине чудо портновского искусства, склонила голову на бок и случайно
Скептически осмотрев женщину, пришлось признаться, выбранное мной платье ей могло бы пойти. Светловолосая, статная, ухоженная. С моего ракурса подробнее разглядеть не удалось, а потому я решительно закрыв глаза, нырнула сквозь стекло и открыла их уже находясь в магазине, в непосредственной близости от предмета интереса. Пока незнакомка прикладывала к себе модели и скептически рассматривала отражение в зеркале, я рассматривала ее.
Что-то в ней показалось знакомым.
Глаза?
Задумчиво щурясь, вгляделась в карие, холодно взирающие на окружающих, зеркала души.
Да, что-то есть знакомое.
Волосы?
Явно крашеные, для женщины, но для мужчины...
Скептично присмотревшись, хмыкнула.
Окрашивал специалист, а потому в светлом блонде не было неприятных желтых оттенков, только золотистые естественные блики, почти как у меня.
Задумчиво накручивая прядь своих волос на палец, скосила глаза. Действительно. Почти как у меня. Вот только над моим цветом постаралась природа, а над цветом дамы у зеркала - дорогой стилист.
– Нет. Мне не нравится. Что-нибудь с более интересным декольте, - женщина отдала приглянувшееся мне платье консультанту и недовольно передернула плечами.
Палец, машинально наматывающий волосы, замер, я же широко распахнула глаза.
Голос.
Да!
Этот голос, с приглушенными властными нотками, чуть хрипловатый. Этот голос я теперь не забуду никогда. Всего пару месяцев назад он звучал по-деловому, немного сухо, чуть отрывисто, смягчаясь присущей только ему легкой хрипотцой, присущей этой женщине.
Мысленно изменив цвет волос на молочный шоколад и накинув на стройную фигуру зеленый врачебный халат, я сглотнула и зло сощурила глаза.
Татьяна? Или Анна?
Руки против воли легли на бедра, а пальцы впились в легкую ткань.
Или Арина? Как у Пушкина?
Кто вообще допускает до пациентов таких отвратительных врачей, неспособных поставить правильный диагноз?
Или все же Татьяна?
Вспомнив голос и глаза, да и саму женщину, я никак не могла вспомнить ее имя, перебирая в уме одно за другим. но какое бы я не назвала, казалось все не то.
А не все ли равно!? Какая разница, как ее зовут. В принципе, никакой.
Женщина, поставившая своей росписью крест на моей жизни, любовно огладила новое платье, насыщенного винного цвета и довольно кивнула.
– Вам очень идет, - девушка-консультант незаметно выдохнула и расслабленно заулыбалась.
– Беру!
– еще сильнее распрямив спину, она окинула придирчивым взглядом декольте на груди и чему-то улыбнулась.
– Могу Вам предложить праздничный вариант. Сегодня привезли очень интересные фасоны. Необычный крой и фактура. На Вашей замечательной фигуре будет смотреться великолепно, - подсластив предложение, пропела девчушка, уже готовая бежать за чудо -нарядом.