Мертвый мир - Живые люди

Гилл Полина

– Нам остается молиться, парень. Молится и надеяться, что эти сукины дети не забудут, чему их учили в академии.

***

– Мартин, нужно спешить! – останавливая упряжку, крикнул Эйбрамсон. – Со станции передали, что надвигается буря!

– Твою ж мать! – уже проклиная предложение о двойном отпуске со стороны главного полярника, матюгнулся мужчина, так же останавливая упряжку. Пес, который бежал все это время впереди, начал упорно тащить всех собак, словно до его цели осталось совсем немного. Недовольные животные опасно зарычали, как бы угрожая за нарушение команды,

отданной полярником.

– Джош, этот парень что-то учуял! – отдавая псам новую команду, заставляя следовать за рвущимся кабелем, чьи лапу утопали в снегу, оповестил коллегу Мартин, вновь пряча лицо в высоком вороте куртки.

Напарник с загруженной упряжкой тут же вновь последовал за мужчиной преклонного возраста, желая скорее найти пропавшего – погода действительно ухудшалась.

Пес довольно залаял, словно говоря, что они у цели, когда впереди показались снежные поля. Передвигаться по ним было опасно, так как лед под снегом в этой местности начинал таять и трещать, но на обход времени не оставалось – небо заметно потемнело, а снег и ветер все упорнее били в лицо. Заставляя псов замедлить темп, полярники все же миновали опасный участок.

***

– Эй, парень, ты меня слышишь? – крича так, как мог, Эйбрамсон пытался привести отставшего коллегу в чувства. Тот не открывал глаз и лишь, раскинув руки в стороны, лежал на спине. Мартин и Джош нашли его пару минут назад, когда пес, ведущий всю упряжку, залаял, почти срываясь с цепи. Парень, который и был целью спасительной поездки, лежал, заметенный снегом.

– Он не реагирует, - понимая, что дело плохо, поглядывая в сторону надвигающихся туч, заключил Мартин, - Это обморожение.

– Нужно торопиться, - подхватывая тяжелого бессознательного парня, ответил Эйбрамсон, разделяя мнение приятеля. Им нужно торопиться, если они хотят спасти этого паренька и не попасть в бурю, стремительно надвигающуюся.

Ветер опасно завывал, стараясь словно замедлить полярников, а псы, не щадя себя, мчались, иногда сипло лая. Не замедляя темпа даже на ледниковых полях, две упряжки продвигались вперед, желая спасти парня, уложенного и укутанного на свободной до этого повозке-санях.

***

– Что ж, моя жена лишь сильнее разозлится, - смирившись с данным фактом, Джош опустил голову, усаживаясь на скрипучий стул в домике-контейнере.

– Надеюсь, тебя не вышвырнут из дома, - такой же угрюмый, как и приятель, поддержал Мартин. Его красное лицо напоминало о недавней поездке на ледниковые поля. Они вернулись, когда уже началась буря. Наспех посадив собак на цепь, мужчины потащили найденного и замерзшего парня в главное здание на полярной станции, передавая после жизнь коллеги в руки одного из местных врачей, не успевшего покинуть станцию до начала бури. Так делали всегда: оставляли одного, чтобы, в случае подобного, он смог оказать помощь нуждающемуся.

– Вам повезло, что успели вернуться, - протянул Кито, думая об обмороженном парне. – Как думаете, он выживет?

– Не знаю, приятель, - после недолгого размышления заговорил Мартин, бросая взгляд в сторону молчаливого Эйбрамсона. – Он выглядел чертовски хреново: губы посинели, лицо красное,

покрытое холодной коркой… Не знаю…

В доме-контейнере повисло напряженное молчание – на этой станции давно не случалось подобного. Главный полярник Джонсон искренне удивился, но и поблагодарил опытных коллег, когда над найденным пареньком уже склонился врач. Все это было неожиданным и каким-то забытым, поэтому, наверное, все оставшиеся люди на станции переволновались. К слову, осталось не так много: главный полярник и его команда в центральном здании да группа Джоша Эйбрамсона.

Снаружи слишком потемнело, а снежные хлопья, вырисовывающие дикие вихри, не позволяли увидеть даже ближних домиков или вертолета, что стоял совсем рядом. Выходить из дома, где было довольно тепло и уютно, не хотелось совсем, да и незачем, кажется.

– Может, стоит навестить и проверить? – переводя взгляд со своих напарников, которые обычно составляли ему компанию на полюсе, неуверенно поинтересовался молодой паренек, смотря на Джоша, который не подавал признаков жизни. Его задумчиво-серьезное лицо говорило лишь о плохом настроении – наверняка Эйбрамсон думал о своей дочери и жене. Кажется, он обещал им вернуться через пару дней, но теперь это займет какое-то время из-за бури.

– Не думаю, что он оклемался, - помотав головой, ответил Стив, устраиваясь на старом диванчике, предвкушая долгую ночь с завывающим ветром, стремящимся проникнуть в дом-контейнер.

– Ладно, - как-то грустно бросил юнец, понимая, что не хотел бы оказаться на месте того замерзшего парня. Стоило ему вспомнить свой первый день на полюсе, на этой же станции, в этом же домике с плоской крышей, как непроизвольная дрожь проходила по всему телу. Тогда он действительно не чувствовал своих пальцев – сглупил и не надел варежки, думая, что выйдет наружу только на пару минут.

Заметив взгляд потухших глаз самого молодого члена их полярной группы, Стив закатил глаза, в который раз говоря себе быть более черствым, но все же сказал:

– Да ладно, не ной, завтра все вместе проведаем его. – после этих слов на блондинистого мужчину уставился Мартин, не припоминающий, когда он успел согласиться, но понял, что это было бы правильным – здесь на станции ведь всегда все были дружными.

– Правда? –почти просиял Кито, стоило ему услышать обнадеживающие слова блондина. Парень действительно жалел замерзшего, потому что его группа, с которой он жил на полюсе, уже давно направлялась домой или ночевала в аэропорту. – Просто… Это отлично!

– Ну и на кой черт? – замечая резкие изменения в молодом полярнике, который теперь долго еще не уймется, думая, что же можно сказать замерзшему при встрече, спросил Мартин Стива, довольного своей работой. Блондинистый мужчина лишь пожал плечами, лежа на диванчике.

Среди всех этих разговоров Джош Эйбрамсон чувствовал себя призраком, потому что мысленно уже перенесся домой, выслушивая слова жены. Мужчина понимал, что для нее буря – это ничего страшного, что она просто не знала, какого это – сидеть в контейнере с единственным окном и дверью, думая обо всем, чем только можно, чтобы скоротать время, долгие ночи.