Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
– И я узнал, что могу, - даже не отрицая, продолжая смотреть с тем же отвращением и насмешкой, почти обрадовался Митч тому, что кто-то заметил его успехи в подобном деле. Почему-то теперь признание его возможностей со стороны Дарлин показалось чем-то, возможно, значимым. А может, парню лишь хотелось что-то доказать. В любом случае, даже теперь он не чувствовал вины за то что убил друзей. Хотя друзьями он не считал ни Брину, ни Зака. А уж тем более Дэйва Одли.
– Ты животное, - будто констатировала факт Дарлин, наконец поднимая глаза, позволяя увидеть ее гнев и разочарование. Ей бы хотелось найти оправдания многим действиям знакомых, почему-то Митч Стивенсон не заслуживал ни
– А ты ничтожество, Дарлин! – будто радуясь, воскликнул или же вовсе закричал Стивенсон, неподдельная радость засияла в его глазах, смешиваясь со счастьем.- Вы все убоги! Особенно ты, Дэйв! Твою же мать, ты вечно притворялся другом Отиса Кита, и мне интересно, как ты чувствуешь себя теперь, понимая, что он был сильнее? Ты ведь и в смерти его виноват! Как ты жить-то будешь, бедный мальчишка, ищущий спасителя в лице Джина Янга!? Это же, пиздец, как убого!
– Ты теперь даже говоришь как Николас, - игнорируя Дэйва Одли, который явно был готов умереть быстрой смертью, лишь бы его не трогали, выплюнула Дарлин с тем же отвращением, с каким смотрел на нее Митч. –Настоящее животное.
– Николас лучше, чем вы все, понимаешь? Ты, Дарлин, вечно умираешь от несчастной любви, вызывая своим видом лишь жалость. Да ты даже не представляешь, как смешно было наблюдать за твоими попытками скрыть свои глупые чувства! Да кто на тебя вообще посмотрит? – слова Джоунс о схожести его с Николасом звучали для Митча как комплимент. Но что-то во взгляде девушке не понравилось парень, наверное, именно поэтому он был готов наброситься на нее, повторяя то же, что сделал с Джином в прошлый раз. Однако вновь прогремевший выстрел из оружия, которое подобрал старший Янг, в этот раз заставил капли алой крови покинуть тело. Пуля попала в тело Митча, Дэйв Одли застыл, словно замечая теперь, что все здесь действительно рискуют, а Дарлин медленно, но осознала, что грозовая туча нависла над головой. Нависла над головами их всех.
Будто чувствуя, как подкашиваются ноги, все еще не веря, что какой-то глупый и слабый Джин Янг выстрелил в него, Митч вцепился в одежду Дарлин, пытаясь устоять на ногах, не желая приближаться к холодному полу. Джоунс же лишь еле заметно прикоснулась к его локтям, в какой-то момент забывая о том, что они на разных сторонах в этой войне, еще лишь начинающейся. Глаза Стивенсона были полны неверия, а карие зрачки девушки – испуга. Она знала, что кто-то умрет, но не думала, что так скоро - в действительности Дарлин была уверена, что они лишь поговорят с Митчем и разойдутся. Но теперь уже было поздно что-либо менять. Чуть поддерживая парня, в теле которого застряла пуля, темноволосая опустилась вместе с ним на пол, теперь коленями ощущая холодный бетон, а кровавое пятно распространялось не только по одежде и коже, но и появлялось на полу.
– Вы все сгорите, как жалкий мусор в печке… - цепляясь еще сильнее за одежду и плечи Дарлин, ощущая, как холодно становится во всем теле, Митч чувствовал струю теплой крови, скатывающейся по подбородку. – Николас убьет вас всех. И Марко, и Тони, и Блэр. Он скормит вас тварям или разделает, как мясник. Вы, блядь, кретины, готовьтесь…
А после, через пару мгновений, когда сердце почти перестало биться, а тяжелые вдохи не нарушая молчания, взгляд Митча Стивенсона стал сухим и безжизненным, повествуя о наступлении биологической смерти, что нельзя было повернуть вспять. Сердце больше не застучит, кровь больше не побежит,
– Ты в порядке? – слыша, как приближаются торопливые шаги по коридору, следующие на шум выстрелов, даже не думая о будущем, Джин помог Дарлин подняться, будто оказывая поддержку. Сердце девушки давно не испытывало ничего к Митчу, давно не отзывалось на его улыбки или удачи, однако смерть любого человека – пытка.
– Он нравился мне, потому что я думала и видела в нем что-то хорошее. Мне было приятно наблюдать за тем, что он делает, слышать, как он говорит. Митч просто однажды запутался, и не смог найти человека, который бы помог ему. Он не виноват в том, что влияние Николаса оказалось так велико. Митч не виноват в этом.
– Никто не виноват, - повторяя то, что однажды говорил Тэд, прижимая к себе Блэр, Джин надеялся, что эти слова смогут передать все его чувства. Потому что «никто не виноват» несло для парня великий смысл, глубокие эмоции… В тот день, когда родилась эта фраза, говорящая и подтверждающая все, погибли Эрин и Стив, о которых теперь больше не вспоминают. В тот день младший брат просил Блэр убить его, избавить от мучений, если участь обращения настигнет и его. «Никто не виноват» стала значимой фразой для Джина, потому что он продолжал верить в Крайтона, даже теперь.
Шаги оказались слишком близко, и все готовились к смерти, но неожиданно, будто кто-то решил, что для гибели молодых еще не время, прогремел взрыв, сотрясший землю. Он был громким, пугающим и каким-то родным. Казалось, в этом звуке сокрыты и гнев, и ненависть, и призыв к мести, и спасение. Казалось, кто-то кричал: «К бою!»
О выстрелах в том помещении все забыли, а шаги стали срывающимися на бег, направляясь в сторону, где прогремело многозначное «бдыщ», эхом раздающееся по всей территории порта. Николас подскочил в своем кресле, не осознав этого, Джин невольно улыбнулся, слыша посыл, а Бонни заплакала еще сильнее.
Все началось вместе со взрывом.
***
Мужчины… они всегда борются за то, чего порой не понимают. Они дерутся, получая раны, шрамы и царапины, оправдывая все это тем, что так выглядят более серьезно и сурово. Они махают кулаками, не задумываясь, чего пытаются этим добиться. Учувствуют в боях, не понимая, как сильно тревожатся женщины.
Мужчины не столь сентиментальны, не так сильно поддаются эмоциям, да и вообще во многом не нуждаются. Ровно как и то, что многого вокруг себя не замечают. Им нужны обычные вещи, они поверхностны и не любят всего усложнять. Им нужен минимум, и так было всегда. Однако, если тому, что дорого для мужчины, будет грозить опасность, множество чувств перекликнутся в их душах, позволяя сорвать замок, скрывающий дьявольские возможности их тел. Они будут сражаться до конца, рискуя и терпя, и так тоже было всегда.
Еще в молодости я поняла, что лишь из-за того, что ты – женщина, к тебе относятся иначе, воспринимают твои решения как шутку. И это злит, раздражает, а после заставляет почти плакать, будто подтверждая слова тех, кто не видит в тебе человека.
Мне всегда говорили «женщина», а не «человек», словно это две разные вещи.
Когда я сказала отцу, что иду в армию, отказываясь от брака и мужа, выбранного семьей, от университета, где преподавал родитель, от тихой и мирной жизни слабой девушки, он лишь посмеялся, говоря, что я, наконец-то, научилась шутить – его все время печалило мое спокойное лицо. И мне стало обидно, однако, привыкшая к подобной реакции со стороны мужского пола, я ничего не сказала, просто однажды утром, когда родители проснулись, меня уже не было в доме, я получала форму в ближнем корпусе солдат.