Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Я слышала, как меня звала Бенсон, но в голове стучали иные проблемы – я не думала о том, как после покину порт, хотя прекрасно понимала, что никто не будет рисковать и ждать меня, кажется, сошедшую для остальных с ума. Вэл хотела было догнать меня, но Лили уверенно пресекла ее желания, словно уже похоронив меня, толкая подругу к машине. Оно и к лучшему…
Крики, полыхающие ходячие, почти разваливающиеся на угли от очередного шага, хаотичные выстрелы из заедающих автоматов, забывшие обо всех законах и правилах Николаса громилы, бросающиеся врассыпную люди, рушащиеся здания – всё это послужило локацией моего передвижения в соседнее здание, затянутое дымом. Любой нормальный – которых теперь нет в этой мертвой земной вселенной-, заметив тронутую огнем крышу, понимая, что все может рухнуть,
Многие уже считают меня безумной, отчаявшийся и бездумной. Но, когда вы узнаете, что вернулась я за бордовой толстовкой, ища ее посреди различного хлама, собранного в кучи, что вы скажете тогда? Я отбрасывала ненужные вещи в сторону, порой закрывая лицо тканью, чтобы отсрочить действие чернеющего дыма, распространившегося на все здание, стараясь отыскать разорванную и почти превратившуюся в тряпье кофту. Оставляя «витрину» позади, я оказалась у следующей, быстро замечая давно не полированный и не чищенный пистолет, отданный мне когда-то Крайтоном… Замечая очередную гору вещей, я с не угасающей надеждой роюсь посреди новой порции хлама, почти разрывая какие-то майки. Но и здесь нет ничего. Однако, когда я почти обреченно опустилась на пол, забывая о дыме, который уже не позволял увидеть даже противоположной стены, то удачно схватила вещицу, запустив ее от злости в сторону. Хотелось верить, что я выживу, потому что вещью, на которой я выместила злость, оказалось мое «сокровищем»: бордовая толстовка с капюшоном и большим карманом на животе – правда она была запачкана в свежей крови. Хватая кофту, я интуитивно бросаюсь к первой двери, неудачно спотыкаясь о чей-то труп. Одарив его мимолетным взглядом, понимая, что это-мертвая девушка, чувствуя, как тяжело становится дышать, я вылетаю из помещения, а после и здания, тут же натыкаясь на сожженного Ходячего.
Все вокруг полыхало, ворота с причала были открыты, мертвецы медленно тащились вперед, и только редкие крики доносились откуда-то издалека. Не было ничего, кроме жара и вони, да спокойной глади кровавого Мичигана. Я бежала кругами, избегая хватки Ходячих, когда оглушительный звук почти подбросил меня вверх, заставляя тут же повалиться на асфальт – тот самый контейнер, который все заметили еще в первый день в этом месте, наконец, свалился с крана, придавливая группу гниющих тварей.
Я сидела на асфальте, задумавшись, от чего именно он так раскален: пламя или палящее солнце, а после земля чуть задрожала, еле заметно, но затрепыхалась, как рыба, желающая вырваться на свободу из рук рыбака. Это был Тэд Крайтон, которому я просто ничего не могла сказать.
Слезы наворачивались на глаза, а что-то внутри разрывалось на части, пытаясь найти оправдания или же обвинения. Я теперь стояла перед байком, смотря на Крайтона, который словно стыдился посмотреть мне в глаза. Мне хотелось кричать, избить Тэда, разбить ему лицо, дать понять хоть часть тех чувств, какие пережил Билл или я, но лишь молча села сзади, обхватив талию байкера, чтобы не упасть.
Здесь были теперь лишь я, пистолет, принадлежащий когда-то матери, отданный после мне Тэдом, который, в свою очередь, вытащил оружие из сейфа в забытом доме забытой Оттавы потерянного Иллинойса, и бордовая толстовка, помнящая слишком много. Она связывала меня с прошлой жизнью, с человеком, который показал мне, что значит «любить». Так же эта вещь прошла со мной все, от начала и до этого момента. Она видела смерти, радость, воссоединение, слезы, безумные обманы разума, дожди, снега, святых грешников, братскую любовь и сестринскую могилу – все это отпечаталось на ткани, на волокнах. Бардовая толстовка, пропитанная кровью, которую не отстирать даже в стиральной машинке, помнит даже Самира и его рыбалку.
Мертвецы и огонь оставались позади. Тела горели на земле, укушенные и обреченные люди захлебывались собственной кровью, а я понимала, что всему пришел конец. И начала больше не будет, его просто не может быть теперь.
Байк пронесся мимо металлических ворот, ведущих в место казни Тайлера, до конца оставшегося самим собой, а я поняла, что даже если Николас выжил, если он и есть тот самый бессмертный
Катарсис состоялся. Эмоции покинули тело, освободили душу, упиваясь трагедией, послужившей для меня спасением. Разум очистился, я испытала все сразу, а потом поняла, что ради это, кажется, была рождена. Не нужны мне другие цели – этой было достаточно. Я не вселенная, я не стремлюсь к вечности и бесконечности, я знаю меру и значение жизни. Но в это раз… Катарсис состоялся. Я лишь сильнее прижалась к Крайтону, чувствуя, какой свежий и холодный ветер мира за пределами кровавого королевства, ныне павшего. Это тот мир, который Билл больше не увидит.
***
Тело мужчины, когда-то неуверенного и забавного, но отзывчивого и слишком доброго, разорвали на части даже после смерти, оставляя на асфальте, в крови, лишь наручные часы с застывшими стрелками, передающиеся от отца к сыну. Кажется, никто больше не получит это напоминание о времени, малыш в животе Лили не станет свидетелем семейной традиции, он не увидит отца.
Тайлера, верного своем характеру и убеждениям, попросту затоптали, не обратив внимания на свежую плоть. Его тело почти раскатали по бетонному полу, наступая все чаще, спеша на посторонние звуки, после добираясь до Эммы Хэйз, чье тело было оставлено Николасом в одном из длинных темных тоннелей – Тайлер бы мог наткнуться на него, спотыкаясь и тратя время оставшейся жизни на сожаление, но ему, вероятно, повезло.
В той самой комнате, где все было затянуто дымом и остались сброшенные на пол вещи, отобранные когда-то громилами у людей, преграждая путь к выходу, заставляя спотыкаться о собственное тело, покоилась мертвая Рикки Крайтон с застывшим выражением лица. После ее тело и тела других, погибших в этом здании, то ли раздавила, то ли скрыла обвалившаяся крыша, первая затронутая огнем.
Кажется, выполнить невольно данное Гари обещание Блэр Джералд не сможет, потому что посреди обломков и обуглившихся трупов бродит, с пустыми глазами и стонами, Сэм, чьи волосы теперь и вовсе не выглядят светлыми. Часть ее лица покрыта облезшей от огня липнущей кожей, а половина тела, оголенная и так же изуродованная ожогами, заставляет почти отворачиваться.
Но здесь, в порту у кровавого озера Мичиган, куда и теперь падают мертвецы, будто стремясь спастись от жара огня, больше некому отворачиваться от ужасного – здесь все мертвы, здесь все пусто и тихо, молчаливо. В один день кара будто настигла место, даря кому-то желанный катарсис.
========== 9.1.Завтра уже наступило - Чтобы не кричать ==========
Всего пару минут назад казалось, что мы - везунчики, что нам действительно улыбается удача. Так думалось из-за того, что мы, в отличие от других – чьи имена навечно останутся с нами-, смогли выбраться из полыхающего уголка разочарований где-то на краю Чикаго.
Шоссе в этот раз казалось безумно долгим и опасным – чудилось, что вот-вот кто-то появится на дороге-, но лес вокруг мог пленить своими прикрасами и - теперь уже-угнетающей тишиной. Однако никто из нас – преданных детей фортуны – не мог разглядеть чего-то особенного среди деревьев или природы в целом, мы были слишком заняты своими собственными потерями, каждая из которых воспринималась болезненно и разрушительно.
Теперь же нас ждало новое разочарование. Почти что угнанная из порта машина неожиданно для всех замедлила свой ход, после и вовсе сворачивая к обочине, съезжая к полосе высоких елей, там и останавливаясь.
– Алона, - первой моей эмоцией, никак не связанной с потерей близкого человека, стало непонимание, но после я наткнулась на кровавое пятно, медленно расползающееся на боку пожилого врача.- Это же…
Мой взгляд, будто мне не принадлежащий, проследил за дернувшейся к алому пятну морщинистой кистью, а после, скорее машинально, я закрыла лицо руками, одновременно подпирая голову от нахлынувшего отчаяния. Кажется, уже ничего не было страшно для меня в этом мире.
– Меня укусили. – голос Белчер, который словно уже принадлежал покойнику, надолго остался в моей голове, звуча тревожно и повторно. Интонация женщины была такой, что сразу вспоминались военные фильмы и голос диктора, повествующий о начале войны: полумертвый, холодный и до ужаса пугающий.