Мертвый мир - Живые люди
Шрифт:
Мертвые насквозь – вот это определение. Мы – мертвые насквозь, до последней крохотной косточки, до самой незаметной мышцы или подкожного слоя жира. Насквозь.
***
Солнце ушло, а ночь осталась, пугая своей темнотой, смешиваясь с чувствами всего тела. Звезд не было, как и луны – везде царил мрак, позволяя только небольшому огню в костре охранять светлые части наших обреченных душ. Но никто уже не знал: осталось ли что-либо от нас самих или мы действительно давно погибли.
Алона Белчер – она стала, кажется, заключительным звеном в цепи смертей, а ее могила – могилой всех, чьи тела растворились в огне. В этом бугорке над
Здесь был Билл: Старик, о бороде которого нельзя шутить. Он был будто моим отцом, которого я лишилась по причине человеческих метаний от одного к другому, был другом, являлся огромной частью моей семьи. Он часто шутил, но принимал людей такими, какими они были, настоящими. Билл – мудрец, и мудрость его не понятна многим, но имеет великое значение для нас. В отличие от меня, он бы никогда не нажал на курок, видя иной выход. Он был центром, последним местом, где сохранились цивилизация и человечность, хотя пережил больше грязи, чем все мы. Война, голод, чужие смерти, потери, уродливость людских душ – все это не сделало из Билла того, кем стал Николас, старик остался верен себе. Я уважала и любила Билла. Всегда буду любить.
В сырой земле, под мраком ночи оказался похоронен и Роб с Барри: первый мужчина смог стать тем, кем никогда не желал быть, второй же смирился из-за своей любви с ролью вечной замены кого-то другого.
Раймонд Купер, пожертвовавший жизнью из-за веры в друга, до последней секунды уверявший себя и остальных в том, что мужчина с серо-голубыми глазами – хороший человек. Если бы мы все поверили ему тогда, возможно, чего-то непоправимого можно было избежать. Но мы были слепы и глухи, упиваясь собственными страданиями.
Агата Дуглас – женщина, чья судьба и жизнь были более печальны, чем знал каждый из нас. Она увидела всю несправедливость в нынешнем веке, ощутила на себе гнет обстоятельств и различий между женщинами и мужчинами. Она была солдатом не только по профессии, но и душой являлась не простым человеком.
Тайлер… Я не знала этого человека так, как знала его Дарлин, но, кажется, глубочайшее уважение к его жизни пришло только теперь, после потери. Стойкость, смелость и невероятное чувство достоинства, не позволившие сдаться и пасть пред дьяволом. Мне кажется, я бы сама так не смогла, надеясь на чудо или помощь других. Но Тайлер… он знал, что умрет, и даже не пытался сделать свою смерть менее неприятной.
Рикки и Эмма тоже были в этой могиле, возвышающейся над землей. Вот только Тэд Крайтон отправился в неизвестность, ловить их призраки, дабы успокоить свою душу. Я все понимала, мы все понимали, но смириться с подобным…
Слишком длинная получилась цепочка смертей. Даже Митч Стивенсон, Дэйв Одли, Итан и Том – все эти люди присутствовали в ней, но играли немного иные роли. Я бы хотела обвинить бывшего одноклассника в слабости, а старого друга в невольном предательстве, но в смерти последнего виновата я, а Митча будто уговорила на смирение Дарлин. Мы сами частично виновны в случившемся… Поэтому не стоит обвинять во всем Николаса, пускай он и был скоплением зла.
Мы сидели у костра, освещающего небольшую территорию, а мой взгляд будто пытался вырвать из мрака ту самую могилу всех погибших. Однако, с момента восстания смерти, могилы обратились условностью – теперь не было нужды возвращаться к ним каждый год,
– Тэд спасал нас не единожды. Он тратил время, силы и, возможно, нервы, - вспоминая, как спорила и злила Крайтона, я смотрела на языки пламени, вовсе их не боясь, почему-то неожиданно подумав о Джеймсе.
– Такое должно было случиться, рано или поздно. Когда-нибудь, но он бы оставил нас, потому что время бы пришло … Тэд сделал для нас так много с самого начала, когда Кловер еще была жива, что я просто не могу чего-то добавить или как-то обвинить, словно не имею права… Больше, чем полгода назад Крайтон вывез нас из Оттавы и научил жить по новым правилам безумного мира. Он, кажется, забыл о прошлом на какое-то время, и все ради нас. А теперь… просто произошло то, что должно было произойти.
Джин, темный, скрывающийся во мраке ночи, сидел под деревом в стороне, словно не чувствуя холода осени. Парень смотрел на лезвие ножа, ловя в нем собственное отражение; лицо его было не просто угрюмым, а пропитанным тоской. Марко же решил оставить брата. Перебираясь ближе к источнику тепла и света – повзрослевший ребенок часто смотрел в сторону дерева, а после вновь прижимался к Вэл, ища покровительства. Лили же, сидящая рядом с ними, была молчалива, осознав свое счастье и чувства, после их потеряв. Она держала на руках Тони, позволяя Бонни отдохнуть, словно пытаясь подготовиться к тому, что и ей самой придется заботиться о собственном малыше. Не давал племени потухнуть или стать совсем незаметным Леонард, порой скрывающийся за деревьями в поисках сухих тонких прутьев или вовсе тяжелых осколков деревьев.
– Не заставляй себя говорить все это, - будто понимая мои чувства насквозь, словно ощущая то же самое, откликнулась на мои слова Дарлин, чей голос звучал тихо, пропитывая, кажется, тебя своим пониманием.
– Если хочешь верить в это - верь, но не обманывайся. Иногда можно плакать, мы ведь люди. Позволь себе слабость, теперь уже можно. Мы ведь мертвы.
– Мертвы… - то ли задумываясь о подобном, то ли подтверждая слова подруги, я еле заметно кивнула. В тишине и молчании ночной поры только наши с Дарлин голоса нарушали мрачный покой. Я смотрела на Джоунс какое-то время, порой обращаясь к костру, а после в очередной раз поняла, что нашла ту поддержку и понимание, к каким вечно стремилась.
– Куда двинемся теперь? – словно не давая нам успокоиться, будто не нуждаясь в передышке после произошедшего, неожиданно нарушил молчание мира и ночного леса Леонард, принесший новую порцию сухих прутьев и веток. Он обращался, вероятно, к Лили, потому что она теперь являлась старшей из нас. Но женщина с пшеничным волосом только молчала, отдав Тони в руки исхудавшей когда-то девушки.
– Гилсон, оставь ее, просто пойдем куда-нибудь, - нехотя, с явной усталостью в голове и какой-то разбитостью напомнила о себе Вэл, подпирая голову рукой. Бенсон выглядела, кажется, хуже всех, поддаваясь в первый раз так сильно эмоциям. Создавалось ощущение, что прочувствовала именно она боль всех людей в этом мире. Порой, когда молчание затягивалось, глаза подруги начинали блестеть от скопившихся в железах слез.